Гайдамаки. Наймичка. Музыкант. Близнецы. Художник (сборник). Тарас Шевченко

кінчать. Така й досі

      Осталася слава.

      А тим часом стародавню

      Січ розруйнували:

      Хто на Кубань, хто за Дунай,

      Тілько і остались,

      Що пороги серед степу.

      Ревуть завивають:

      «Поховали дітей наших

      І нас розривають».

      Ревуть собі й ревітимуть —

      Їх люде минули;

      А Україна навіки,

      Навіки заснула.

      З того часу в Україні

      Жито зеленіє;

      Не чуть плачу, ні гармати,

      Тілько вітер віє,

      Нагинає верби в гаї,

      А тирсу на полі.

      Все замовкло. Нехай мовчить:

      Така божа воля.

      Тілько часом увечері

      Понад Дніпром, гаєм

      Ідуть старі гайдамаки,

      Ідучи співають:

      «А в нашого Галайди хата на помості.

      Грай, море! добре, море!

      Добре буде, Галайда!»

      [Квітень-листопад 1841]

      НАЙМИЧКА

      Между городом Кременчугом и городом Ромнами лежит большая транспортная, или чумацкая, дорога, называемая Ромодановым шляхом. Откуда она взяла такое название, это покрыто туманом неизвестности. Чумаки же рассказывают вот какую былицу.

      Жил в городе Крюкове (что за Днепром, против Кременчуга), так в этом городе Крюкове жил богатый, неисчислимо богатый чумак Роман. Каждое божие лето отправлял он две валки, по крайней мере, возов в двадцать каждая, одну на Дон за рыбой, а другую в Крым за солью. К первой пречистий чумаки, его наймиты, возвращалися в город Крюков. Часть добра сваливалась в его коморах, а с другою половиною добра он уже сам отправлялся в город Ромен с своею валкою. А шел он вот какою дорогою: сначала на Хорол, так что ему Золотоноша оставалася вправо, а Веселый Подол влево, потом из Хорола на Миргород, из Миргорода на Лохвицу, а из Лохвицы уже в Ромен. Так посудите сами, какой он круг всегда давал. И для почтаря это чего-нибудь да стоит, а про чумака и говорить нечего. Вот он однажды, продавши нароздриб и частку гуртом свое добро в городе Ромнах, думал было возвращаться домой, да приостановился ненадолго около корчмы, около той самой корчмы, что и теперь стоит уже за городом Ромнами, под вербами, на Лохвицкой и Зиньковской дороге и на Ромодановом шляху.

      А тут уже, под вербами около корчмы, стояло десяток– другой чумацких возов распряженных, а кой-где под возами сидят себе люди добрые да горилку кружают. Вот он остановился со своею худобою, снял шапку, помолился богу и, обратившись к чумакам, сказал:

      – Благословите, панове молодци, волы попасать!

      Чумаки ему отвечали так:

      Боже благословы, велыке поле! – и принялися за свое дело.

      А он, оставя волы в ярмах, пошел в корчму, говоря:

      Я только чвертку выпью.

      Заходит в корчму, а там шинкарочка точно на картине намалевана, будто шляхтянка какая. Чумак Роман был уже хотя и немолодой чумак, одначе в нем сердце заиграло, глядя на такую кралю. Краля это смекнула да, усмехнувшися, и спрашивает его:

      А чего вам хорошего надобится, господа чумаче?

      Она таки умела и по-московски слово закинуть.

      А вот чего мне надо, моя добродейко: кварту горилки, да дви кварты меду, да сама сядь коло мене.

      Добре, – сказала шинкарка и, наливши ему кварту водки, пошла