Тугая струна. Вэл Макдермид

летнего отдыха.

      – А не могла бы я… То есть… ну… – в лице Донны вспыхнула надежда, потом удивление собственной смелостью, потом разочарование, когда она замолчала, так больше ничего и не сказав.

      В его улыбке появилась снисходительность. Взрослый увидел бы в этом выражение превосходства, но она была еще слишком юной, чтобы почувствовать, когда к ней относятся свысока.

      – Вряд ли. Это значило бы идти на большой риск. Такой проект, да еще на начальной стадии… Кто-нибудь прослышит – и все, немедленная катастрофа. А у тебя ведь нет профессионального опыта, так?

      Искушающее видение того, каким могло бы стать ее будущее, пробудило клокочущий вулкан надежды, слова понеслись, обгоняя друг друга и сшибаясь, как камни в потоке лавы. Призы за караоке в молодежном клубе, классно танцует – все подтвердят, роль кормилицы в школьной постановке «Ромео и Джульетты». А он думал, что учителя достаточно умны, чтобы не мутить воду и без того бурных юношеских желаний такими пьесами, но он ошибался. Они никогда ничему не учатся, учителя. Так же, как и их подопечные. Дети могут запомнить причины Первой мировой войны, но они не в состоянии понять, что существующие правила и есть реальность. Пусть хоть черт, но знакомый. Не брать сладостей у посторонних.

      Похоже, такие предостережения никогда не тревожили барабанных перепонок Донны Дойл, если судить по ее лихорадочному нетерпению. Он усмехнулся и сказал:

      – Хорошо! Уговорила! – Он опустил голову и поймал ее взгляд. Теперь его голос звучал заговорщически. – Но ты умеешь хранить секреты?

      Она кивнула с таким видом, как будто от этого зависела ее жизнь. Знать, что это так и есть, она не могла.

      – Да, конечно, – сказала Донна, синие глаза сверкали, губки приоткрылись, между ними мелькал маленький розовый язычок. Он знал, что у нее пересохло во рту. Он также знал о наличии у нее и других отверстий, где происходило противоположное.

      Он смерил ее задумчивым, оценивающим взглядом, явно взвешивая риск, и она встретила этот взгляд с опаской и желанием, мешавшимися в ней, как мешаются вода и виски.

      – Я вот думаю, – еле слышно сказал, почти выдохнул он, – могли бы мы встретиться завтра утром? Скажем, в девять?

      Тень сомнения на лице, потом ее взгляд прояснился, в глазах появилась решимость.

      – Да, – сказала она, школа отброшена в сторону как несущественная помеха. – Да, хорошо. Где?

      – Знаешь отель «Плаза»? – Теперь ему нужно было торопиться. Люди начали понемногу придвигаться к ним, сгорая от нетерпения заручиться его поддержкой в тех или иных делах.

      Она кивнула.

      – Там есть подземный гараж. Заходишь в него со стороны Бимиш-стрит. Я буду ждать тебя там на втором уровне. И никому ни слова, поняла? Ни маме, ни папе, ни лучшей подруге, ни своей собаке. – Она хихикнула. – Сможешь это сделать?

      Он посмотрел на нее тем дружеским взглядом профессионального телеведущего, который убеждает недалеких, что телекомментатор от них без ума.

      – На втором уровне? В девять? –