Чудотворцы. Марк Рабинович

где я родился, детишки зимой лепят снеговиков. Знаешь, что это такое?

      Парень удивился безмерно, ведь я никогда не рассказывал ему о своем прошлом, избегая его детского любопытства. У меня была причина – тогда пришлось бы рассказать о его отце, а мальчик был еще не готов. Сефи, хоть и поведал ему, чей он сын, но в подробности не вдавался.

      – Эти твои снеговики, они случаем не идолы? – озабоченно спросила Дикла.

      – Ну что ты, это просто игрушки, вроде тряпичных кукол твоих девочек.

      – Смотри у меня, а то знаю я вас, язычников – сказала она со смехом.

      – Впрочем – это уже было сказано мной Ариэлю – Ты уже не ребенок. Со вчерашнего дня ты мужчина. Так что давай просто пройдемся, подышим морозцем.

      – Тебе хорошо, у тебя теплые сапоги – возразила Дикла, показывая на мои "корбатины".

      Сефи молча вытащил из угла такие-же постолы и протянул их Ариэлю. Дикла только махнула на это рукой и отвернулась, всячески демонстрируя спиной свое несогласие. Ее сын, однако, схватил свою новую обувь с такой детской радостью, что я невольно подумал, не преждевременен ли мой визит. Но нет, вчера мальчик стал мужчиной, и не тебе, Натанэль, это оспаривать.

      Тут в комнату со смехом вбежали две девочки-погодки, сестры Ариэля и дочери Сефи.

      – Смотри, Ахува, наш большой братец теперь на нас смотрит свысока – пропищала одна.

      – Ну что ты, сестренка, он на нас вообще не смотрит – вторила ей другая.

      И они закружились вокруг брата, напевая неизвестную мне песню.

      – Разумеется, детки – степенно сказал Сефи, пряча усмешку – Теперь его место с воинами и учеными.

      Ариэль, примерявший новую обувь, лишь снисходительно улыбался, искоса посматривая на суету вокруг себя, и ко мне в седую голову закралась крамольная мысль о том, что он и сам не прочь побесится вместе с ними. Но, конечно, он этого не сделал, помня о своем новом статусе.

      Наконец, мы вышли из дому и направились вверх по переулку, причем длинный сверток я прихватил с собой. Теперь снег скрипел под двумя парами сапог.

      – Скажи, Ариэль, что ты знаешь обо мне? – осторожно спросил я.

      – Но ты же никогда ничего не рассказываешь, дядя – удивился он – Я только знаю, что ты воевал с папой Сефи и – тут он немного запнулся – … и с отцом. Кажется еще со времен битвы в Бейт Хороне.

      – Все верно – усмехнулся я – Вот только при Бейт Хороне я бился против твоих отцов.

      Этого Ариэль явно не ожидал и даже подпрыгнул от неожиданности, но тут же, вспомнив, что он теперь мужчина, застеснялся своего порыва. Вопросы так и рвались с его уст, и, представляю, каких усилий стоило ему сдерживаться.

      – Теперь ты мужчина – сказал я – И можешь выслушать мою историю. А моя история тесно связана с историей твоего отца, его братьев, твоей матери и всей нашей многострадальной страны. Так слушай… Родился я в далеком италийском Геркулануме, следовательно по рождению я самнит, а вовсе не иудей. О, как это было давно....

      Понтифик

      Публий