Уроки Германии. Калле Каспер

человека взбираться вверх по крутой лестнице «Томас Манн Хауса» было серьезным испытанием. Мы старались пореже спускаться вниз, но обойтись без завтрака никак не могли. По иронии судьбы наша болезнь совпала с пасхой, «Томас Манн Хаус» пустовал, и просить помощи было не у кого. Шульц, правда, оставил нам страховые полисы с адресами и телефонами ближайших лечебных учреждений, однако Ульрика предупредила нас, что домой врач в Германии является только в случае опасности для жизни, нам следовало ехать в больницу самим, но сил на это не было никаких. Лекарств тоже не оказалось, никому, кажется, не приходило в голову, что гости иногда могут и заболеть.

      Когда мы добрались до комнаты, Рипсик сразу легла в постель, я дал ей термометр, а сам снова вышел в коридор.

      – У меня идея, – сказал я уже в дверях.

      Рипсик даже не ответила.

      Через десять минут я вернулся.

      – Нет, не получилось. Я подумал, может, мы сами дураки, у них тут ведь все так хорошо организовано, ключ от комнаты открывает заодно входную дверь, вдруг он подойдет и к лифту? Попробовал, но нет, не годится.

      – У меня была та же самая идея, – сказала Рипсик, – странно, как мы иногда даже ошибаемся одинаково.

      Сказала и закашлялась. Когда Рипсик кашляет, это что-то страшное, у меня всякий раз возникает ощущение, будто у нее в груди разъезжает газонокосилка.

      – Проклятый Лейпциг, – выругался я.

      Приступ кашля закончился, но Рипсик на всякий случай не ответила, чтобы не спровоцировать новый. Термометр запищал, Рипсик вынула его и посмотрела.

      – Сколько?

      Она молча протянула термометр мне.

      – Тридцать восемь и два. Значит, к вечеру может подняться до тридцати девяти.

      Я сел к телефону.

      – Ульрика обещала посмотреть в Интернете, где ближайшая дежурная аптека, – сказал я, положив трубку.

      – А кто туда пойдет? Ульрика и сама болеет.

      – Я пойду.

      – Никуда ты не пойдешь, я не позволю. У тебя еще вчера было тридцать восемь.

      – Ничего, сегодня я чувствую себя уже неплохо.

      – Неплохо! Ты почти ничего не съел.

      – Аппетита нет. Слабость, – объяснил я.

      Телефон зазвонил.

      Рипсик вздохнула трагически.

      – Если ты действительно собираешься идти, попроси, чтобы Ульрика тебе сказала, как спросить средство от кашля, не отхаркивающее, а такое, которое его подавило бы, чтобы я смогла ночью спать.

      – Для начала я намерен узнать, как по-немецки горчичник.

      Рипсик вздохнула еще трагичнее, но спорить не стала.

      – Тебе везет, – сообщил я, закончив разговор с Ульрикой. – Немцы о горчичниках даже не слышали. Темный народ.

      Рипсик заметно обрадовалась, больше горчичников она ненавидит только лук. Я достал из кармана куртки карту Берлина.

      – Конечно, здесь нет именно того района, куда мне надо ехать. Ладно, найду.

      Я встал и начал одеваться.

      – Не