Игра Лазаря. Максим Марух

в окно разорённый палисадник. Лазарь подумал, что сейчас она легко могла бы выбить головой стекло и выпрыгнуть наружу, будь они этажом повыше.

      – Почему ты до сих пор не перевоплотилась?

      Яника покачала головой – не знаю.

      Лазарю не требовался ответ на этот вопрос. Хозяин инсона редко подчиняется установленным им же правилам – это и отличает его от остальных. Чаще всего в этой уникальности скрыт ключ к победе в Игре.

      – Ты знаешь, кто он такой? – спросил её Лазарь из дальнего угла комнаты.

      Удивительно, но Джуда каким-то образом оказался рядом с ним. А ведь ещё утром невозможно было представить, что уже к обеду, будучи втроём в одной комнате, он станет держаться ближе к нему, нежели к ней.

      – Сосед из четырнадцатой – знаешь его?

      Рыжая голова снова помоталась из стороны в сторону.

      Она врала. Возможно, неосознанно, но врала. Даже законченные шизофреники знают, что означают их галлюцинации. Ну, или, по крайней мере, думают, что знают.

      Джуду грызли те же сомнения:

      – Я ей не верю. Как ей теперь вообще можно верить?

      Верить нельзя никому. Ни теперь, ни потом – никогда. Лазарь повторял себе это изо дня в день – перед сном и после сна – и всё равно попался. Поверил, как последний идиот потащил её в лагерь, хотя всё указывало на то, что ей там не место. И вот к чему это привело. Кто знает – может, лучше было вообще остаться дома? Не плясать под дудку Ведущего, не усугублять и без того шаткое здоровье этой несчастной девочки. С другой стороны – зачем тогда вообще Играть?

      – Я никого не держу, – шмыгнула носом Яника. – Вы оба здоровы, вас они пустят без проблем. Мальчишек же пустили.

      – А ты, стало быть, собралась стать кем-то вроде их папаши? – подколол Лазарь.

      Яника повернула к нему распухшее от слёз лицо, и Лазаря передёрнуло – миловидные черты искажала гримаса ненависти.

      – А ты вообще, что тут делаешь?

      Голос звенел презрением и злобой, но Лазаря сомневался, что эти чувства она адресовала ему. Его преследовало ощущение, что и то и другое она испытывает нечасто, а адресует кому-то и того реже.

      – Чего сюда с нами притащился? Катился бы в свой расчудесный лагерь и балдел там за баррикадами. Глядишь, и сухарями накормят до отвала, и забинтуют как надо. Не понимаю, чего ты с нами возишься?

      – Присмотрись ко мне внимательней. Думаешь, славные ребята в лагере делают заборы крови и тестируют всякими центрифугами и микроскопами в передвижной бактериологической лаборатории? Подумай сама – пройти фейсконтроль у тамошних церберов мне точно не светит, – Лазарь указал на многочисленные царапины-ссадины. – Ты вруша, а я реалист, как видишь. Кстати, своё «спасибо» за откровение про отца я беру обратно, если не возражаешь.

      – Бери, не жалко, – отмахнулась Яника и переметнула на Джуду. – Ну, а ты?

      Парень смотрел на неё долгим придирчивым взглядом. Так смотрит миллионер на картину Люсьена Фрейда, раздумывая – купить, не купить. От Джуды по-прежнему исходило то самое сияние совершенства, которое Лазарь заметил утром. Возможно, за последние