Игра Лазаря. Максим Марух

мельтешили за белым седаном «Ниссан», во весь бок у которого красной краской было нарисовано слово «ВЫХОД».

      – Вон там у них, похоже, КПП, – вполголоса сказал Лазарь, выглядывая из-за обгоревшего остова пассажирской «Газели».

      – Ну, так пошли! – прошептал Джуда.

      – Не спеши. Смотри, кто идёт.

      На дороге появилось четыре человека. Крепкий мужчина в потемневшей от крови гавайке вёл за собой вереницу из трёх мальчишек, самому старшему из которых было не больше двенадцати. Пригибаясь к земле, компания перебежками продвигалась к заградительному барьеру «Гризли».

      Джуда дёрнулся вперёд:

      – Пойдём с ними…

      – Нет, – остановил его Лазарь. – Сначала посмотрим.

      Компания добралась до машины с надписью «ВЫХОД», и мужчина нетерпеливо забарабанил кулаком в боковое стекло. Минуту ничего не происходило. Потом водительская дверца открылась, и из «Ниссана» вынырнуло наружу трое охранников, вооружённых охотничьими ружьями и карабинами.

      Один из охранников наставил сдвоенный ствол на мужчину.

      – Руки вверх, – приказал он, взводя оба бойка. – И отошёл на три шага.

      – Папа? – сказал один из мальчиков, когда отец отпихнул его от себя и попятился. – Папа!

      – Серж, осмотри детей, – приказал второй охранник.

      Пока первый держал на мушке отца, второй сканировал дулом пространство перед супермаркетом.

      – Они целы и невредимы, – сказал мужчина в окровавленной гавайке. – Только я…

      Третий охранник закинул карабин на плечо и принялся задирать мальчишкам майки и спускать до колен шорты.

      – Нормально, – сказал он.

      – Возьмите только детей, – взмолился отец, отступая ещё дальше. – Себя не прошу.

      Старший из мальчишек сообразил всё первым. Попытался сделать несколько робких шагов навстречу к отцу, но один из охранников грубо дёрнул его за шиворот обратно. Мальчишка расплакался. Младшие браться не до конца понимали, что заставило брата удариться в слёзы, но всё-таки уловили общее настроение и сразу подхватили. Через секунду три тонких голоска слились в пронзительное бесконечное «Папа! Папа!», перемежающееся плачем.

      Мужчина в окровавленной гавайке отступал спиной, пока не исчез из виду. Детей спешно запихнули в машину, и улицу снова окутала тишина, как будто ничего и не происходило. С той стороны забора нашли очень быстрый способ заткнуть детям рот.

      Лазарь не сразу заметил, что Яника плачет.

      – Пацаны буду жить, – обратился он к ней, а сам подумал: «вряд ли долго, и вряд ли счастливо, но этого никто никогда не узнает, поэтому все сомнения лучше оставить самим мальчишкам». – Долго и счастливо. Слышишь?

      Её всхлипывания, почему-то, жутко раздражали.

      Джуда напряжённо молчал. То ли был сражён неприятной сценой у входа в «Гризли», то ли просто не знал, что сказать. А Яника всё плакала и плакала. И не могла успокоиться.

      Когда слушать её дальше стало невыносимо, Лазаря вдруг осенило.

      – Девять из десяти… – выдохнул он,