Не родятся на яблоне груши. Марина Рузант

приподнят и рюши на груди, также подчеркнут только теперь уже Ниночкину грудь.

      Второй отрез ситца отличался нежно голубым фоном, по которому густо рассыпаны синие васильки и незабудки. В такой кофточке хочется кружиться в танце, положив одну руку на плечо Игорьку, другую снисходительно опустив в его левую руку. Повеяло легкостью движения, романтикой отношений. Последним лежал кусок цветного штапеля. Девочка развернула его и расстелила на полу. Получился радужный, нарядный ковер. Из этой ткани запросто можно выкроить целое платье или две кофточки.

      Дальше в сундуке лежало нижнее и постельное белье, полотенца, скатерти, платки, посуда, другие, совершенно не интересующие ее, вещи. Словом, все без чего в хозяйстве не обойтись. Нина вернула найденное на прежние места, закрыла сундук, и ключ положила туда, откуда взяла. Откладывать разговор не имело смысла. Каникулы продлятся всего неделю, за это время нужно успеть пошить обновы.

      Сама девочка шить не умела, иголку в руках не держала, зато мать выполняла работу виртуозно. Много лет назад, по молодости, ей подарил швейную машинку на свадьбу, тогда еще жених. В то время подарок считался царским и ко многому обязывающим. Лидия бережно относилась к своему «богатству», холила и лелеяла механизм.

      Ткань раскраивала без всяких выкроек, на глаз. Не было случая, чтобы ошиблась. Деревенские бабенки обращались к ней частенько. Кому юбку, кому кофту сшить. Шила в основном зимой, летом в поле, да, в огороде работы хватало. Не до нарядов. Ближе к зиме на сундуке вырастала разноцветная стопка из отрезов ткани. В каждом куске лежала записочка с именем заказчицы и кратким описанием вещи. Просили ушить, перешить, перелицевать. От вознаграждения не отказывалась, разве, что уж, если совсем бедные обращались. Бывало, таким не только делом поможет, еще еды даст. Расплачивались, в основном, продуктами. Кто яиц принесет, кто масло, кто мукой поделится.

      После бани, вечером, мать и дочь сели почаевничать. Пока Лидия работала днем, девочка напекла блинов, достала из подполья малиновое варенье. Чай пили с удовольствием, не торопясь. Момент случился для разговора самый подходящий. Нина не хотела называть настоящую причину своей просьбы. Она уже пожалела, что под воздействием алкоголя «развязала язык», осведомленность матери в сердечных делах могла сослужить злую службу.

      Женщина много лет прожила в гордом одиночестве и могла не понять состояния девичьей души. Лидия давно перестала обращать внимание на внешний вид, носила выцветшие, безразмерные вещи. Удивительно, сама портниха, создательница новой одежды, не испытывала потребности позаботиться о себе. В ее гардеробе только один «праздничный» наряд – темно серая шерстяная юбка и в цвет ей, такая же серая простенькая кофта с длинным рукавом. Наряд на все случаи жизни. Разомлевшая после бани Лидия была не готова к серьезным рассуждениям. Тем не менее, дочь не давала ей выбора.

      Ни в общении между собой, ни с каким-либо третьим лицом, мать и дочь не сюсюкались. Правду