Вавилон-17. Пересечение Эйнштейна. Сэмюэл Дилэни

по определенной схеме. При втором вместо букв, слов или сочетаний слов пишут другие буквы, значки или слова. Оба метода можно использовать вместе, но у них есть одно общее свойство: если известен ключ, вводишь его – и получаются логичные предложения. Но у языка своя внутренняя логика, своя грамматика, свой способ осмысления мира при помощи слов, своя понятийная сетка. Тут не может быть ключа, который выдаст точное значение. В лучшем случае можно получить приблизительный перевод.

      – Получается, тексты на Вавилоне зашифрованы с помощью какого-то другого языка?

      – Нет. Я это сразу проверила. Можно сделать вероятностное сканирование по ряду элементов, даже если они перемешаны, и проверить на корреляцию с известными языковыми явлениями. Пусто. Вавилон-семнадцать – это язык, который мы не понимаем.

      – Вы намекаете, – генерал Форестер попытался улыбнуться, – что раз это не шифр, а инопланетный язык, то надежды нет.

      Если это поражение, услышать о нем от Ридры почти награда. Но она покачала головой:

      – Вовсе нет. Неизвестные языки порой расшифровывались и без перевода. Те же линейное письмо Б и хеттский. Но если браться всерьез, мне нужно знать о Вавилоне-семнадцать гораздо больше.

      Генерал удивленно приподнял брови:

      – Куда уже больше? Мы дали вам все образцы. Если получим новые, обязательно…

      – Генерал Форестер, мне необходимо знать все, что вам известно о Вавилоне-семнадцать. Где, когда, при каких обстоятельствах к вам попали эти записи. Все, что может дать зацепку, подсказать, о чем речь.

      – Мы передали всю информацию, которую…

      – Вы мне дали десять страниц напечатанной через двойной интервал абракадабры с кодовым названием «Вавилон-семнадцать» и спросили, что она значит. Если других сведений не будет – не знаю. Если будут, может, узнаю. Все просто.

      «Если бы это было просто, если бы только это было так просто, мы бы к вам, Ридра Вон, не обратились», – подумал он.

      – Если бы это было просто, если бы только это было так просто, вы бы ко мне не обратились, – сказала она.

      Он замер. На долю секунды им овладело нелепое убеждение, что она прочитала его мысли. Да нет, просто верно оценила положение. Разумеется.

      – Генерал Форестер, шифровальщики ваши догадались, что это язык?

      – Мне, по крайней мере, не доложили.

      – Почти уверена, что не догадались. Я обнаружила кое-какие грамматические структуры. А они?

      – Нет.

      – Они, конечно, собаку съели на шифрах, но о природе языка ничего не знают. Вот, в частности, из-за этой идиотской однобокости я с ними уже шесть лет не работаю.

      «Кто она?» – вновь подумал он. С утра ему принесли на нее досье, но он передал его помощнику, а сам только заметил – уже позже, – что на нем стоит: «Допустить». Неожиданно для себя он сказал:

      – Мисс Вон, не расскажете немного о себе? Тогда мне будет легче говорить с вами откровеннее.

      Не очень логично, но произнес он эти слова с неторопливой уверенностью. Она вроде посмотрела как-то вопросительно?

      – Что вас интересует?

      – Пока