Прощай, сестрица Кострома. Избранные стихи и рассказы. Георгий Моверман (Лука Шувалов)

экипаж.

      Передо мной тщедушный злюка,

      С душой и языком змеи.

      В глазах-агатах плещет скука

      И гордость, страсти усмирив.

      Он оскорбил, и он получит

      Свою смертельную осу.

      Она одна его проучит,

      Она одна – и рок, и суд!

      Да кто он есть на самом деле?

      Стишки кропающий позёр!

      Таких вот учат на дуэлях,

      Попутно искупив позор.

      Ну, палец, жми курок Лепажа!

      Представь, что там стоит черкес —

      Стрелок хороший, не промажет,

      Ускачет, гикнув, в ближний лес.

      А ты, судьбой лихой обижен,

      Лежать останешься в траве.

      …Сейчас он подойдёт поближе.

      А может, мимо? Может, вверх…

      Соцветье наших бед увянет,

      Сокрыв букет курортных склок.

      Но мiръ, но мир меня вспомянет…

      Ну все, спускаю свой курок…

      2015

      «Изнанка век – экран глазниц давно потухших…»

      Изнанка век – экран глазниц давно потухших.

      Ещё секунда и порвутся вдовьи нервы…

      Под звуки гулкие Шопена «Марш фунебре».

      На сельском кладбище хоронят её мужа.

      Прожили долго, только бестолково как-то,

      Добра полдома, мотоцикл и две сберкнижки,

      Две дочки дуры, да у дочек три малышки,

      Все – безотцовщина, ночной не ведом автор.

      Под третью часть сонаты си бемоль минорной

      Идёт процессия, кто в валенках, кто в чунях,

      И кто поминок щедрость винную учуял,

      И кто – поплакать по чужим слезою сорной.

      Встречают ангелы в чертогах новосельца

      Без отпевания, молитвы и прощенья.

      Так получилось, не случилось утешенья:

      Посредник-батюшка застрял в грязи осенней.

      Свет светло-серый – поздней осени примета,

      Берёз кладбищенских листва в октябрьских плешах.

      Шопен звучит, за всех усопших неутешен,

      Ему кукушка метрономом вторит где-то.

      2015

      «Нам суждено стать сорной дичью…»

      Нам суждено стать сорной дичью —

      Охоты самочьей добычей,

      Сражённой мелкой, колкой дробью,

      Привычно названной любовью.

      Своею нежностью невольной

      Они убьют тебя не больно.

      Расчёт их верен и проверен:

      Любви клочок… и долг безмерен.

      А нужно было так немного:

      Понять, простить, собрать в дорогу,

      почувствовать – здесь мед, там деготь.

      А твой увязший в страсти коготь —

      Случайный писк наивной птахи;

      И ты кричишь в смертельном страхе:

      «Мы пополам ломоть тот грешный

      Делили в радости поспешной!»

      А долг-то – твой,

      текут проценты,

      Как кровь кармином из плаценты.

      И не списать, не отработать

      Не объявить себя банкротом.

      2015

      «Почему Создатель мне…»

      Почему Создатель мне

      Отказал в большом уме?

      Я