Прощай, сестрица Кострома. Избранные стихи и рассказы. Георгий Моверман (Лука Шувалов)

водится…

      Казнить раба пера

      не каждый день приходится.

      Шагай, мой друг, шагай

      пошибче, время дорого!

      …Да, я стихи слагал,

      Борясь со словом-ворогом.

      Искал, искал, искал

      Игру, что в слове кроется.

      Нашедши, не вздыхал,

      Что смысл с формой борется.

      Был весел и хитёр,

      Изображая мужество.

      Глаза свои не тёр,

      Сбирая слезы в лужицу.

      Любил. Как мог, любил.

      Не бегал Божьей милости.

      Под корень не рубил:

      Что выросло, то выросло…

      …Да где же ты? Пора!

      Помост сколочен наскоро.

      Как воздух свеж! Сыра

      Колода коренастая.

      Ну что ж, последний взгляд —

      Народ наш в нетерпении.

      Давай что ль «тру-ля-ля!»,

      Полегче как-то с пением…

      2014

      Так проходит слава

      Sic transit Gloria… Огни

      Во тьме последнего вагона…

      Щекою к рельсам мрак приник,

      Чтоб уловить остатки звона

      Кимвалов славы мимолётной,

      Случайной, словно театр залётный —

      Отрада сонных поселений,

      Где ворошит Шекспиров гений

      Уклад насупленного быта.

      В нём всё не счастливо, не сыто…

      Но плачут женщины до стона

      Над неповинной Дездемоной,

      Тайком глядящей на часы:

      Пора бы ехать – дома сын

      Один, а тут ещё поклоны,

      Гримерка, сплетни… Всех собрать…

      О, Боже мой! Дурак Отелло

      Так шею слапал неумело,

      Что синяков не избежать.

      Автобус древний, мятый бампер,

      Водила толст, красиво сед…

      И метров сто бегут собаки

      С истошным лаем труппе вслед.

      …Отстукал поезд, дрожь по рельсам,

      Кряхтя поднялся, тишь вокруг.

      И понял: Transit…

      Не надейся,

      Другой вокзал. Другой маршрут.

      2014

      Царь Пётр

      Триптих

      I

      Приехал царь Петруша на Кукуй

      В немецком платье, рядом Алексашка,

      Лучится хитростью и синяками ряшка,

      Гостинцы на сиденье – целый куль.

      За Яузой домишки, дерева,

      Ганновер, Мюних, Йена и Аахен,

      Остаться здесь бы до кончины на хер,

      Да долю царскую куда же подевать?

      Сошли с кареты, сели на траву,

      Темны и горьки мысли у Петруши,

      А Алексашка, будто бы подслушав,

      Промолвил едко: «Чисто как живут!

      Вся эта сволочь на кукуйской стороне —

      Рейтары, лейтенанты, капитаны,

      Нахапали в России капиталы,

      И нас же обсерают, разве нет?»

      Сощурился недобро царь Петруша:

      «Уж больно разговорчив стал, холоп!

      Ты б поберёг, что ль, задницу да лоб…

      Поменьше отрясали б удом груши —

      Так жили бы не хуже этих вот!

      Да. Точно жили бы не хуже…

      А спят подолгу, леность, грязь да лужи», —

      Промолвил