Запрети меня. Дмитрий Вельяминов

Эти таблетки я уважал всегда и при любых обстоятельствах. Страх космоса меня не покидал с детского сада, но все же больше настораживала долгая прелюдия перед стартом.

      Ночами я много курил в туалете и общался только с дядей Сашей. Все без исключения таблетки он бросал в унитаз и тоже подолгу не мог уснуть. Дядя Саша заехал по белке и, как и я, шел на выписку к среде. Дурка его совсем не напрягала, после пятнадцати лет лагерей он воспринимал ее как курорт. На воле его работа заключалась в рытье могил на Даниловском кладбище. Престижно, но возраст для лопаты уже не тот – в общем-то, «тем» он никогда и не был. Разве может быть хорошим время, когда пьешь водку в ожидании «клиента», которого надо закопать. Особенно в минус двадцать, когда земля – сплошной камень. Могильщики не слишком жалуют тех, кто решил умереть зимой: хороший клиент умирает летом, в качестве комплимента его закапывают поглубже. Вообще-то дядя Саша был похож на Карлсона из советского мультфильма: низенький, любит сладкое, с такой же, слегка взъерошенной прической. Его голос и улыбка удивительным образом сочетали доброту и лукавство. От Карлсона его отличали только проплешины – алма-атинские мусора еще в восемьдесят втором году в ИВС так сильно выдрали ему волосы, что они больше не росли, – и татуировки, из которых выяснялось, что дядя Саша, в прошлом злостный рецидивист, любил девушку Галю и страдал наркотической зависимостью, теперь видимо, изжитой. Сейчас ему под шестьдесят. Денег у него не было даже на метро, чтобы доехать от больницы до дома. Это его всерьез беспокоило до тех пор, пока он не узнал, что ему полагается справка – комплимент из дурдома, – по предъявлении которой его обязаны один раз пустить в метро бесплатно. На предплечье правой руки, в районе центральной вены, у него было написано: «Пейте суки кровь мою», а на левой продолжение – «Устали из правой, пейте из левой». И еще дядю Сашу отличал от Карлсона тот факт, что Карлсон не хотел наколоть блаженному Алеше, неутомимо собиравшему бычки в туалете, на жопе улей, а себе на член – пчелку, после чего склонить Алешу к сексуальной близости, а дядя Саша хотел. Алеша и впрямь подчас напрягал своей привычкой сидеть на корточках ровно напротив и смотреть на тебя в упор, чтобы не упустить момента, когда ты бросишь окурок. Одно я про дядю Сашу знал точно – очень самоотверженный человек: у меня бы на Алешу не встал, а у дяди Саши – да. Такое спокойствие он излучал, когда говорил об этом. И если дядя Саша смог бы лупиться в жопу с дистрофичным, иссиня-белым, всегда в испарине Алешей с мертвенными глазами, то решительно дядя Саша мог выебать абсолютно всё. На таких людях земля русская и держится. Их совершенно не волнует эстетическая составляющая, именно они размножаются во всех хрущевках, во всех промзонах страны, положив друг другу на спину порножурнал, выпив технического спирта или отбив опий из маковой соломки, запивая чифирем вафлю с джемом. Так что для них после сто первого километра МКАД ад – не более чем новые грибные места.

      Вечером