Диомед, сын Тидея. Книга 2. Вернусь не я. Андрей Валентинов

мы воинов, которые оружие бросили, во двор храма, что рядом с дворцом. Большой такой храм (бога Тешшуба, который тут дождями ведает), и двор большой – на всех хватило. Думали, подержим пленных денек-другой, а как уходить будем – отпустим. Не к Зеленому же морю их волочь!

      …И не в рабство продавать! Подкатывались тут ко мне купчишки бородатые из Ассура, так я их в тычки прогнать приказал.

      И с чего им, хеттийцам, драться?

      Дрались прямо во дворе. С шумом, с криком. Стенка на стенку. То есть не все дрались. Толпа кружком стала, плечи сомкнула, а посреди…

      – Те-ле-пин! Те-ле-пин! Те-ле-пин!

      Стенка на стенку (в одной стенке вроде как дюжина, в другой – тоже дюжина, все босые, в одних повязках набедренных), ноги в ноги лупят… Ноги? А руки?

      – Те-ле-пин! Те! Ле! Пин!

      Странно, однако: бегают, по ногам лупят, друг друга обгоняют, а руки вроде как не при деле.

      А что это под ногами? Круглое такое?

      – Те-ле-пин! А-а-а-а-ах!

      Так это они не по ногам лупят! По круглому они лупят, а это круглое так и летает. Налево – туда, где две палки в щели между камнями воткнуты, потом направо, где тоже две палки…

      – Иллу-у-у-у-у!

      Ага, никак это самое круглое («иллу» – «голова» по-хеттийски!) аккурат между двумя палками и влетело?

      – Иллу-у-у-у-у! А-а-а-а-а-ах!

      Те, что круглое (голову?) между палок закинули, обнимаются, по плечам друг друга лупят. А толпа ревет, руками машет… Так ведь не драка это! Это же…

      – Козлодрание, понимаешь! – сообщает мне какой-то чернобородый. – Только козла у них нет, репа эта кожаная есть, они ее, ванакт, ногами бьют, они, понимаешь, ее с края до края гоняют, да?

      Да, козлодрание, точно как в Куретии Заречной. Только там каждый сам за себя, а тут вроде два войска собрались. И не козла таскают – репу… Репу? Не похоже? Хоть и далеко, и спины мешают, а все же понять можно – не репа. И побольше, и вроде как… с глазами? Нарисованными, конечно, но все же… Никак и вправду – «голова»?

      – Телепин! Телепин! Те-ле-пин!

      Ну вот, снова забегали. А куреты с аргивянами, те, что посообразительнее, тоже кричать принялись, подбадривать. И в самом деле, куда в следующий раз это круглое с глазами залетит?

      – Мантос! Видишь?

      – Да, ванакт, вижу, ванакт. Хорошо бегают, понимаешь!

      – Когда набегаются, расспросишь, что к чему. Пусть нас научат. А мы их за это на свободу выпустим!

      – Э-э, Диомед-родич. Когда репу эту гонять станем, я первым пойду, тем, кто впереди бежит!..

      Целый день впереди. Последний… Можно бродить по улицам, глазеть по сторонам, даже улыбаться. Еще есть время до вечера, до того мига, когда уйдет за холмы Солнцеликий Истанус, и воины побегут по улицам, собирая народ на главную площадь, и откроются ворота, и поднимется крик до самых темнеющих небес.

      Последний день – яркий, солнечный, теплый. Белесое небо над головой, белесые камни под ногами… Последний день в славном городе Хаттусе. Последний – для нас.

      …И не только для нас.

      – Что ты задумал, брат Диомед? Что задумал, а? Зачем? Почему? За что? Они нам враги, да? Они нам кровники, да? Собаку