Степная дорога. Дарья Иволгина

видах мяса. Мясо медведей непитательно и неудобоваримо, вызывает дрожание в нервах и бессилие в членах. Мясо старых кур является сухим по природе; бульон же из него, будучи выпит, изгоняет влажность из кишок…"

      Соллий отложил остро отточенную палочку. Помотал головой, силясь прогнать усталость, но понял: тщетно. Сегодня он больше ничего путного сделать не сможет. Что ж, завтра тоже будет день. Так, бывало, приговаривал брат Нонний, загоняя спать расшалившегося мальчишку, которому все было мало – хотелось бегать с мячом по длинным, прохладным галереям. Соллий вздохнул. Брат Нонний давно уже умер. Светлый, радостный был старик. И скончался легко – во сне. На его могиле так и написали: "Здесь спит Нонний".

      – Все еще работаешь?

      От неожиданности Соллий вздрогнул. По пустой, темной библиотеке шел к нему брат Гервасий. От него, как всегда, терпко пахло какими-то пряными снадобьями.

      – Я уже закончил, брат Гервасий. Завтра продолжу.

      Брат Гервасий взял со стола лист, исписанный Соллием. Близоруко щурясь, прочел:

      – "Мясо медведей непитательно…" – Отложил лист, усмехнулся: – Для какого-нибудь изнеженного арранта оно, может быть, и вправду несъедобно, а вот охотники и воины не стали бы брезговать медвежатиной. Кое-кому она и вовсе жизнь спасала…

      Он присел на край стола, задумался о чем-то далеком.

      Соллий потер усталые глаза тонкими красноватыми пальцами.

      – Позволь, я соберу записи в папку, чтобы ничего не перепутать.

      – А ты ставь на листах номера, чтобы в случае чего легче было разложить их по порядку, – посоветовал брат Гервасий.

      Соллий поморщился.

      – Терпеть не могу цифры в рукописях.

      – Так ведь это черновик…

      – Все равно. Уродство.

      Брат Гервасий пожал плечами.

      – У всякого своя блажь, – заметил он.

      – Не будем начинать сначала, – взмолился Соллий. – Я и без того едва держусь на ногах. Оставь мне хотя бы этот недостаток, наставник. Не могу же я быть совершенством.

      – Ты далек от совершенства, брат мой Соллий, – вздохнул брат Гервасий. – Не тратил бы ты столько сил на эту рукопись. Не все в ней верно, да и неполна она, сам знаешь. Стоит ли биться над лекарским рецептом, когда окончания у него все одно не сыскать? Состав мази, знаешь ли, – не стишок, недостающее, исходя из собственного разумения, не допишешь.

      – Может быть, здесь и содержатся ошибки, однако всегда можно присовокупить к основному тексту исправляющие и дополняющие комментарии, – возразил Соллий. – Для того у меня собственная голова имеется, чтобы не доверять слепо любому чужому мнению. Да и ты не откажешься помочь советом, не так ли?

      – Подскажу, – кивнул брат Гервасий, – и с охотой. А вот от писанины уволь.

      – Писать я и сам горазд, – улыбнулся наконец Соллий. – К этому делу меня еще брат Нонний приохотил, звездный свет ему под ноги, праведнику… Так что ты говорил такого о медвежьем