Нагадали мне суженого. Наталья Андреева

о деле.

      И поманил Арсения в комнату отдыха. Таким образом, мое уединение было нарушено. Я теперь находилась в компании аж двух мужчин, каждый из которых по возрасту вполне мог иметь от меня ребенка. То есть наоборот, конечно. Я легко бы могла беременеть, вместо того чтобы жевать баранки. Но поди ж ты! Забыла купальник!

      Зеленоглазая русалка с визгом окунулась в родную стихию, а мы зависли у медного самовара, лениво попивая чаек. Спиртное Аксенкин не предложил. То ли трезвенник, то ли жмот.

      – Я хочу сказать вам правду, – мрачно начала я. Ведь мне может здорово влететь, когда на сцене появится настоящий эксперт по живописи.

      – Говори, – милостиво разрешил Аксенкин.

      – Эта картина на самом деле ни черта не стоит.

      – Ха!

      Что вы на это скажете? Я выдала чистую правду, а меня тут же заподозрили во лжи!

      – Нил Стратонович, ну, сами посудите, кто он такой, этот А. Зима? Кто о нем слышал?

      – Он из самой Москвы.

      – Да в Москве таких художников пруд пруди! У него не было ни одной персональной выставки!

      – Это правда. – И я поняла, что Стратоныч умеет пользоваться Интернетом. – И я бы тебе охотно поверил, если бы не два обстоятельства.

      – Какие именно? – насторожилась я. Мне было интересно узнать, где я прокололась.

      – Если эта картина ничего не стоит, почему ее тогда украли? И второе: сколько она может стоить, если за нее убивают?

      Логика железная. Что тут возразить?

      – Если вопрос не решается с помощью денег, значит, сумма настолько значительная, что жизнь человеческая стоит гораздо дешевле, – авторитетно заявил Аксенкин. – Зная расценки, я приблизительно могу представить, сколько эта картина стоит, раз она дороже человеческой жизни. Тем более у нас в городе, где все разборки давно уже закончились. Сейчас любой вопрос можно решить с помощью денег. Если он не был решен, значит… Значит, эта картина бесценна! – неожиданно закончил он.

      – Ваза, гиря и три ржавых ключа? – с иронией спросила я. – И в чем же их ценность?

      – Это ты мне должна сказать. Ты же у нас ясновидящая, – насмешливо заявил Аксенкин.

      Я впервые посмотрела на него с интересом. Чувство юмора – это что-то новенькое. До сих пор он просто орал, оказалось, он умеет и шутить. Не так сказала: пошучивать. Какие еще в Аксенкине таятся сюрпризы?

      Тут из бассейна наконец вынырнула Капка. Плавать в гордом одиночестве скучно, это понятно. Прямо в мокром купальнике она приперлась к нашим баранкам:

      – Я что-то пропустила?

      – Пока нет. – Я вздохнула. – Мы только начали выяснять, в чем может быть ценность этой картины за исключением художественной?

      – Под мазней А. Зимы скрывается неизвестный ранее шедевр Леонардо да Винчи! – ляпнула Капка, вытирая полотенцем влажные волосы.

      – Во! – оживился Стратоныч. – Умница!

      – Э-э-э… – попытался возразить Арсений.

      – Каким, интересно, образом? – помогла ему я. – Милая, откуда у нас взялся да Винчи?

      – Проездом из Италии, – продолжала