Там, где меняют законы (сборник). Юлия Латынина

не больше пяти раз.

      – И о чем же говорили Извольский с Премьером, если не о дороге и не о стали?

      Старый гендиректор развел руками.

      – Делайте выводы сами, – сказал он.

      – Премьеру – лет тридцать, волосы цвета соломы, походка борца и кожа плохо загорает?

      Гендиректор кивнул.

      – Я не специалист в металлургии. Это правда, что если вам не привезут кокс, то завод можно будет закрыть?

      – Да. Коксовая батарея – это непрерывное производство. Если кокс не вынуть вовремя из печи, получится «козел». После этого всю печку можно выбрасывать.

      – Хорошо. А разве Извольский не может обратиться к губернатору? Разве без завода бюджет области выживет?

      – У нас шахтерская область. У губернатора избиратели шахтеры и он не допустит, чтобы с их головы упал хоть волос.

      – Если Извольский поручил Премьеру разогнать пикетчиков, то Премьер с этого что-нибудь получит? Например, власть его на заводе возрастет?

      Бывший гендиректор задумался.

      – Вряд ли, – наконец сказал он. – Ну, подстрелили парочку шахтеров, – это что, по нынешним временам большая услуга? Слава никогда ни с кем властью не делился и начинать не намерен.

      – Петя, – подал голос сбоку бывший первый секретарь обкома, – если человек так интересуется Премьером, может, ты позвонишь Володьке?

      Черяга вопросительно взглянул на бывшего генерального.

      – Володя Калягин, бывший зам начальника городского угрозыска, – пояснил Чаганин, – не вся, знаете ли, ментовка была должна исключительно Извольскому. – Если хотите, позвоню.

      Черяга, разумеется, хотел, и через пять минут было условлено: они встречаются в пол-третьего, на центральной площади у памятника Маяковскому; Черяга, взглянув на часы, обнаружил, что ему пора уходить. Тем более, что о географии Ахтарска он имел весьма смутное представление.

      Чаганин вышел проводить его в прихожую. У него были неверные старческие шажки, и Черяга вдруг заметил, что руки старого гендиректора слегка дрожат.

      – А кстати, – внезапно спросил Чаганин, – у вас нет брата?

      Черяга замер.

      – Я видел молодого человека, похожего на вас, в приемной Извольского. У меня, знаете ли, хороший глаз – на заводе десять тысяч рабочих и я почти всех помнил в лицо.

      Черяга вытащил из бумажника фотографию Вадима.

      – Он?

      – Да. Только он был в черной куртке и волосы не такие длинные. Я, признаться, принял его за одну из шестерок Премьера. Он ваш брат?

      – Его застрелили позавчера, – ответил Черяга. – Мы не виделись десять лет.

      Петр Евграфович задумчиво сощурился.

      – Ах вот оно что… – пробормотал он.

      – А какое у Вадима было дело к Извольскому?

      – Вот уж, поверьте, не знаю. Я захожу в приемную – сидит бритая бошка в кожаной куртке. Просто запомнилось. Может, он и не был у Извольского. Может, он охранял кого-то, кто к Извольскому явился. Хотя… так по виду он не бычок был. Глаза у него были поумнее,