Буквоед. Александр Рей

рядом с нами шел высокий, из старых кирпичей, заводской забор. Казалось, он и был той ниточкой, которую я так хотел найти, и теперь осталось лишь подойти к ответам на все вопросы.

      Леша резко остановился, так, что я чуть не врезался в его спину, заодно получив черенком лопаты по голове.

      – Вот мы и на месте, – обрадовал он меня и пошел, аккуратно ступая с очищенного тротуара через сугробы к дороге. Преодолев ее, он, не останавливаясь, направился дальше к домам. Я удивился, но ни о чем спрашивать не стал, а просто повторил его путь.

      Не знаю, куда Леша меня в такой холод вел, но ничего особого я в этом месте разглядеть не смог. И дело даже не в тоннах снега падающих с неба, крупными хлопьями скрывающих мир за непроницаемой пеленой. Просто окружающий меня пейзаж ничем не отличался от тех, что я видел, спустившись с перехода. Разве что здесь заводской забор чуть более ветхий, а домишки в основном старые, из сруба.

      Бегущая вдоль забора дорога, по которой мы шли, сворачивала, превращаясь в узкую улочку. На развилке, ближе к домам, обнесенная полутораметровой железной оградой, стояла желтая будка, с яркой четкой надписью: “Огнеопасно! ГАЗ”. Я не сразу понял, что Леша направляется именно к ней. Лишь когда он протиснул меж прутьев лопату, до меня дошло: он собирается забраться внутрь. В считанные секунды, предварительно глянув воровато по сторонам – нет ли свидетелей – он, поднялся по большому сугробу, что намели с дороги снегоуборочные машины, и перемахнул через решетку.

      Я ошалело смотрел на его странные, лишенные всякого смысла действия, совершенно не понимая смысла происходящего.

      – Леша, что ты делаешь?

      Он уже держал в руках лопату.

      – Андрей Иваныч, еще две минуты и сами все поймете, – заверил он меня голосом человека, который понимает, что и зачем делает. – Вы на меня внимания не обращайте. А пока лучше по сторонам смотрите – запоминайте обстановку, подмечайте мелочи… одним словом хорошенько оглядитесь.

      У меня опять появился ряд вопросов, которые я не стал задавать. Леша принялся очищать пространство внутри этого сооружения от снега, ловко орудуя инструментом на узкой площадке шириной не больше метра.

      Ну что же… Последовав его совету, я принялся присматриваться, прислушиваться, стараясь впитать в себя окружающую обстановку, стать частью ее.

      Единственный фонарь, возвышающийся на развилке, давал ровно столько света, чтобы осветить бурлящий поток хлопьев да малый кусок дороги. Все было погружено в темноту, пронизанную белым свечением. Голые, замерзшие деревья, притворяющиеся мертвецами…Огонь и свет в домах, где люди не осознают тоски и сырости за окном…

      Забор огораживал какой-то старый заводской цех – большое заброшенное здание с пустыми глазницами окон. В этом мертвом мире живыми были лишь зуки – Лешино усердное кряхтение, позвякивание железа, когда он случайно задевал прутья ограды, мерное шипение из бочки с надписью “ГАЗ” да шуршание снега об одежду. Мир замер и сейчас существовали лишь мы – кажущееся движение, кружение, переливы декораций к этой пустоте.

      – Готово! –