Ида Верде, которой нет. Марина Друбецкая

вскрик… Что-то тяжелое упало на пол.

      Зиночка поспешно поднялась и начала пробираться к выходу.

      На улице по-прежнему шел дождь. Зиночка подняла воротник макинтоша, раскрыла зонт и медленно пошла вдоль тротуара, оглядываясь в поисках таксомотора.

      Взгляд ее упал на вывеску: «ПАРИКМАХЕРСКАЯ». И далее витиеватым шрифтом: «Вечная завивка! Новое открытие в косметологии! Измените себя, и мир изменится с вами!» Сверху пошлую рекламку венчало не менее пошлое изображение женской головки, кудрявой, как овечка, с овечьим же выражением хорошенькой мордочки.

      Но Зиночка остановилась. По лицу ее пробежала тень колебания, однако в следующий момент она решительно толкнула дверь.

      Звякнул колокольчик.

      В нос ударил удушливо-сладкий запах одеколона.

      – Чего изволите, барышня?

      Перед ней в белой куртке, слегка изогнувшись, стоял парикмахер, представляющий собой точную копию картинки из модного журнала: набриолиненные, прилизанные черные волосы, прямой пробор-ниточка, кошачьи усики, умильное выражение круглой физиономии. Такой же удушливо-сладкий, как и его одеколон.

      Зиночка села в кресло перед большим зеркалом, закинула руку за голову и выдернула из волос черепаховую шпильку. Встряхнула головой. Пепельный поток хлынул вниз, окутав спину до талии.

      – Режьте!

      Парикмахер испуганным кошачьим движением, так подходящим к его физиономии, отпрянул прочь.

      – Помилуйте! – Он взмахнул обеими руками, словно отгораживаясь от этой дикой идеи. – Такая красота!

      – Делайте, что вам говорят! Ах, какой же вы!..

      Зиночка схватила ножницы, лежащие на столике перед зеркалом, перекинула прядь волос вперед и приставила к ней ножницы на уровне плеча.

      Клац! Пепельный пушистый зверек упал на пол.

      Парикмахер застонал.

      – Не трогайте! Я сам! – Он осторожно взял всю массу волос и взвесил на руке с таким видом, будто это был золотой запас страны. – Чего же вы хотите, барышня?

      – Изменить себя, чтобы мир изменился вместе со мной, чего же еще! Вечной завивки.

      – Вечного ничего не бывает, – усмехнулся парикмахер. – Шесть месяцев – максимум, который я могу вам гарантировать. Устроит?

      – Хотя бы честно, – отозвалась Зиночка.

      Через час ее волосы, вымоченные в пахучей эссенции и накрученные на тонкие деревянные палочки, сохли под огромным электрическим колпаком.

      Зиночка меж тем лениво листала журналы. Смешное название задержало ее внимание. «Чарльстон на циферблате» – танцуют практически все!» «Ерунда какая!» – подумала Зиночка с улыбкой и принялась читать.

      Сюрреалистическое кино… Два режиссера. Дмитрий Пальмин и Алексей Лоз… Лозинский? Хм! Интересно. А выглядел скорее ловким самоуверенным прохиндеем, но никак не сюрреалистом. Сценарий известного поэта… Что это? Рунич?

      Она вздрогнула.

      «Юрий Рунич, молчавший последние три года, вдруг разразился