Бестии. Ива Одинец

уважал.

      Шахов наконец решился глянуть – и буквально отдёрнул взгляд.

      Правильно. Не таким улиток осаживали. Враз фамилия новый смысл обретёт. «Шах» – это не только восточный царь. Ещё и прямая дорога к мату. Я это организую быстрей, чем «Дип Блю» – Гарри Каспарову.

      – Спрашивайте, Дмитрий Олегович, не стесняйтесь.

      Голос нежный. Ни тени издёвки. До поры.

      Смотрит как на гадюку. Особо экзотическую.

      – Карьеру, значит, делаешь? И каким же местом?

      – Тем самым, глубокое изучение которого вам оказалось не под силу и не на пользу.

      Я о мозге. В основном.

      Резонирующая тишина.

      Рядом чуть слышно всхлипнул от смеха Тиг.

      Шахов, наливаясь сизой кровью, пытается подняться, пальцы скребут столешницу.

      – Ну зачем же руки пачкать? Зовите охрану.

      А уволили-то ещё при мне. По бедности.

      Пальцы Тига тихонько сжали запястье – не бей, мол, лежачего.

      А во всех боевых искусствах – реальных! – упавшего как раз и положено добивать.

      Ладно уж. Этому точно хватит.

      Напоследок взгляд – словно раздавленного таракана счищаю с плинтуса и одолжение сделала, наклонившись – и можно удалиться. Неспешным подиумным шагом.

      В коридоре дождалась Тига. Смиренно подняла глаза. Сейчас вздрючит за перебор.

      Нет, свирепые взгляды – это не его. На пятой секунде согнулся от смеха.

      – Ох, Кошка, Кошка… Ну в кого ты такая язва?

      – Сама в себя. Ты ему впечатление, надеюсь, не смазал?

      – Просто уточнил ко…

      Смех оборвался.

      Застыв, смотрит в конец коридора – где его бывший офис.

      Плащ, перекинутый через руку, скрыл пальцы, впившиеся в ладонь. Внутренности скрутила тошнота.

      Крупная дрожь.

      Конец коридора – три-четыре метра – затянут чем-то серым, полупрозрачным, клубящимся. Точно как Чужие кубло строили, только отдельные нити видны чётче. По незнанию примешь за дым. Начинается сразу за трещиной у двери офиса – на высоте щиколоток, ближе к окну круто уходит в подъём. Серые завитки у самой фрамуги.

      Пухнет, как тесто.

      Если уже тесно в подсобке… каков же уровень там, у стола в кабинете?

      Под потолок, как вода в каютах третьего класса – за минуты до того, как «Титаник» переломился, как пережаренный тост в нервных пальцах…

      По коридору снуют люди, спокойно ныряют в серое, не замедляясь, проходят сквозь. Не морщатся, не разгоняют характерными жестами. Ни запаха гари, ни сигарет.

      Бок? Морда? Рецепторы? Биополе?

      Тиг пытается обернуться ко мне. Взгляд не пускает. Приварен к серому, как конец стального троса.

      – Щупальца…

      – Метастазы.

      – Выберется же.

      – Я проверю.

      Схватил за локоть.

      – Не смей!

      – При людях не опасно. Пусти, увидят.

      – Я с тобой.

      – Нет. Не видишь – там окно наглухо.

      Лишь когда приблизилась, дошло – совершенно машинально руки завязывают пояс плаща. То ли Тиг накинул,