Так и живем…. Борис Ясный

опыт показал —

      Всех революций заморочки

      Сгубил душонок рабских вал.

      Огромный и несокрушимый

      Себе и прочим на беду

      Сметал он горною лавиной

      Формаций бред и ерунду.

      Тоталитарные режимы,

      Монархий и республик ряд

      Удар бунтующей дубины

      Прилежно сваливал на склад,

      Где писанных историй своды

      Перевранные сотни раз

      Скрывали сколько «Стран Свободы»

      Вновь превратилось в «Гондурас».

      Навоевавшись, накричавшись,

      Испив хозяйской крови всласть,

      Ни в чем так и не разобравшись

      Пронырам вновь вручали власть.

      И сброшенное, как казалось,

      Ярмо, теснившее народ,

      Опять с победой возвращалось

      На шею, как привычный гнет.

      Писатель Чехов, в самом деле,

      Ошибся в выводах – чудак!

      Раба, что в нашем робком теле

      Из нас не выдавить никак.

      ДВА БЕРЕГА

      Стояли две высотки

      в заштатном городке

      У берега, где лодки

      качались на реке.

      Смотрелись окна в окна,

      балкон открыт в балкон,

      И отражали стекла

      промзоны тусклый фон.

      По стенам грязных лестниц

      сквозь полудохлый лифт

      Граффити рой облезлый

      вершил безумный дрифт.

      Воняло пригорелым,

      котами и мочой,

      Являла черно-белый

      общага облик свой.

      С петель слетели двери,

      разломан домофон

      И дополнял потери

      расколотый плафон.

      На лестничных пролетах

      гуляли сквозняки

      В углах на поворотах —

      шприцы и пауки.

      Служил чердак ночлежкой

      для пьяниц и бомжей,

      Украшен, как мережкой,

      пометом голубей.

      За хлипкой дверью рухлядь

      скрывала нищий мир:

      Облупленная кухня,

      замызганный сортир.

      Шкафами из фанеры

      заставлен коридор.

      Обчистить те пещеры

      побрезговал бы вор.

      Но местная алкота

      и вилки, и ножи

      Тащила за ворота

      на опохмел души.

      Здесь в бедности ужасной

      и жил, и доживал,

      Любил кого-то страстно,

      устраивал скандал,

      Растил детишек малых,

      бухая как верблюд,

      Замученный, усталый,

      простой рабочий люд.

      Курили на балконе,

      пуская вниз плевки,

      Следя, как солнце тонет

      в излучине реки.

      Как расцветают ярко

      гирляндами огней

      Коттеджи олигархов

      и дачи богачей.

      Среди садов и в роще

      на дальнем берегу,

      Не думая о прочих,

      живут в своем кругу

      Потомки «слуг народа»,

      что правили всегда,

      Но нынче их порода

      зовется – «господа».

      И жизнь