Из тьмы. Александр Васильев

секунд входная дверь распахнулась, впуская девочку в коротком летнем платье.

      – Ты меня звал? – спросила она.

      – Да так… – Антон не нашелся что сказать и лишь потер ушибленное плечо.

      – Ты что спал? – Дина прищурилась, внимательно вглядываясь в его помятое лицо. Подошла ближе, принюхалась.

      «Совсем как Катя», – пронеслось в голове.

      – Еще и пил, – с наигранной ехидностью произнесла девочка.

      Антон почувствовал, что его лицо пылает от нахлынувшего вдруг стыда.

      – Я…

      – А вот я нашла ключ от чердака. Посмотрим, что в коробке? – на ее лице уже играло детское любопытство. – Пока есть свет. Неужели тебе не интересно?

      – А почему бы и нет? – ответил он, но себе признался в том, что просто забыл об этой коробке. И еще его тревожили забытые воспоминания, которые могли принести новые приступы боли.

      В голове стало пусто. Для чего ему эти вещи? Его память всегда упорствовала, не желая возвращаться, и если что-то ее бередило, то она приносила больше проблем, чем пользы. Его детство всегда было «битым файлом» в системе, только перед глазами возникал не «синий экран смерти» Windows, а белая пелена, за которой следовал…

      Провал.

      Это прочно сидело в голове Антона и никогда не требовало напоминания и переосмысления. И потому своего пошлого он больше боялся, нежели хотел его вернуть. Он прекрасно жил и без него.

      Но сейчас оно вторгалось в его жизнь словно волны океана на пустой песчаный берег во время прилива. И ему оставалось надеяться, что следом не придет цунами.

      Лестница под ним надсадно заскрипела, возвращая его в реальность. Люк уже был откинут. На чердаке горел свет.

      – Она тяжелая, – проговорила Дина, встречая отца на верху.

      Пол был засыпан опилками и только большую печную трубу обрамлял песок. В дальнем углу под самым сводом крыши стояла старая прялка, ее большое колесо было снято и лежало рядом. В метре от нее стояли несколько пластиковых продуктовых ящиков с пустыми стеклянными банками. Тут же на боку валялась большая кастрюля со змеевидно скрученной трубкой внутри. Из самой тьмы противоположного угла выглядывал бидон.

      «Может открыть частный завод самогоноварения?» – усмехнулся про себя Антон.

      У фронтона двухскатной крыши валялись наполовину разбитая люстра, мотки проводов, открытые ящики с покрытой плесенью одеждой, не разобранная полутораметровая искусственная елка, открытая коробка новогодних игрушек и стопка пустых льняных мешков. На натянутых меж стропилами веревках висели древние березовые веники для бани.

      А в двух метрах от люка стояла картонная коробка из-под старого лампового телевизора.

      Поверх коробки лежал пожелтевший и покрытый пылью лист формата A4 с машинописным текстом.

      Девочка проследила за взглядом отца и, пожав плечами, сказала:

      – Она так и лежала, когда я ее нашла.

      Холодный острый щуп кольнул сердце Антона, выпустив мириады мурашек на груди. На секунду