Потом пришли буржуины. Юрий Слобода

двигаться к нему, но видение не растворялось.

      Он наткнулся на Киру. Пальцами входя в невесомую пустоту духа. Пелена всколыхнулась как вода, и призрак исчез.

      Глаза Киры склонились над ним, приводя в душевное равновесие. Испуг уже вспорхнул с бледного лица.

      – Что так взволновало вас?

      – Ничего. Всё равно не поверите.

      Андрей приводил в порядок растрёпанные мысли, извиняясь искренней улыбкой.

      – Мне показалось, что за вашей спиной сам бог солнца, Ра, опустился ангелом-хранителем.

      Правдивая шутка вызвала неподдельный интерес.

      – Со мной может такое происходить.

      Серьезное лицо Киры раскрылось.

      – Древнее божество – человек-птица? Бронзовое тело с орлиным профилем?

      Она подробно описала его видение.

      – Да.

      – Это и был он – Ра. Верховный бог Солнца.

      – Не может быть.

      – Но ведь может.

      На улице галлюцинация не возобновлялась. Возможно, присутствие людей мешало этому.

      Они шли по краю серого тротуара, обходя стремительных прохожих. Постигая друг друга доверчивой беседой, откуда произрастает первое понимание.

      – Вы мне напоминаете тунгусскую Синильгу.

      – Дух женщины ханты-мансийских аборигенов? Длинноносые европейцы считают нас всех на одно лицо.

      Андрей улыбнулся, разглядывая её загадочный восточный овал, как простак Буратино японский профиль фарфоровой Мальвины.

      Она уже охотно разговаривала, вспоминая отца. Оступившись нечаянно в запретную тему, полетела туда, как в колодезь с живой водой, возникшей из миража. Гостеприимный сквер впустил их в заповедную зону влюбленных, когда легкий летний ветер шёпотом листьев заговаривал сумерки. И вечер зашторил небо.

      Смолянисто-чёрная коса скользила в её пальцах. Она перебирала её, приводя воспоминания в живые образы.

      – Отец мог видеть то, чего не видели другие. И он пытался открыть этот мир для них.

      Воображение и реальность на одной грани возможности. Добровольно пройтись по лезвию бритвы удаётся тем, кто верит в небесную твердь, даже если там бездна.

      Мысленный образ ищет пристанище – форму, где он обретёт устойчивость, согласно космических законов. Как форма колеса, в которую загнан энергетически потенциальный дух вращения.

      По светлому небу уже плавно покатилась круглая луна. Забуксовала в серебряных облаках, брызнув звёздным сиянием.

      Ясная ночь разлилась над городом. Лунное свечение земли излучали фонари.

      Кира повернула свое красивое лицо и тени шмыгнули из уголков глаз в густой воздух ночи. Где набухает интимная близость крошечных звёзд неба, мечтающих о галактике. И где суетятся копошащиеся тела Земли, населяющие насекомыми жизнь. И у каждого, свой час времени.

      – В каждом заложена реальная возможность сотворить чудо. Как у канатоходца, идущего под куполом, демонстрирующего беспредельную