Группа Тревиля. Владимир Березин

земля тёплая, не активная, радостная, можно сказать, под нами земля.

      И действительно, я впал в какое-то философское состояние.

      Атос всё вызывал помощь, причём я удивился тому, как он это делает – вежливо, но очень настойчиво. Это был какой-то особый тип манипуляции по телефону – да, военные сталкеры были обязаны помочь сертифицированным учёным, попавшим в засаду, но одно дело, если они будут делать это по инструкции, то есть медленно и печально, как вдова на похоронах, а другое – так, будто бы это их товарищи оказались в беде.

      Нет, определённо я не заметил, как Атос вырос в настоящего начальника. Наш покойный учитель Маракин в своё время ставил на меня, а вот Атоса и он проглядел.

      Я маракинских надежд не оправдал, а вот мой одногруппник…

      Внезапно тишину разорвал тонкий, очень страшный крик.

      Так, по слухам, кричит заяц, когда его травят собаками, и он понимает, что не уйти. Это был крик не мольбы, а прощания с жизнью.

      Мушкет подтянулся вверх и осторожно выглянул из-за естественного бруствера.

      – Всё, можно выходить, – махнул он нам рукой.

      Отряхиваясь, мы полезли наверх.

      Там стояли аккуратно и коротко стриженные ребята в камуфляже. Перед ними лежали три тела – два безжизненных, а одно тихо стонущее.

      От леса такие же ребята вели ещё троих – с поднятыми руками.

      Атос о чём-то тихо переговорил со старшим группы, тот кивнул.

      Бандитов обыскали и забрали оружие, ПДА и какие-то мятые бумажки. После этого старший из военных сталкеров принялся на скорую руку опрашивать выживших. Выглядело это так… Впрочем, лучше всего это описал классик: «Со стороны могло показаться, что почтительный сын разговаривает с отцом, только отец слишком оживленно трясёт головой».

      Но как-то не клеилось у них общение.

      Вдруг один из тех, что был в лесу, внятно сказал:

      – Чорный-то Сталкер к вам придёт, Чорный-то Сталкер вам за нас посчитает…

      Как-то обречённо он это сказал, без особой злобы даже. При этом жутко окая, что придавало фразе несколько комичный вид. Ишь, «чОрный»…

      – Да-да, – ответил ему командир. – Девочка-девочка, Чорный гроб на колёсиках уже катится по твоей улице, чОрный гроб на колёсиках уже в твоей комнате… Послал кто?

      Тот замотал головой, отказываясь говорить.

      Одеты нападавшие были в удивительно неказистое обмундирование – заношенные высокие ботинки – у одного трупа ясно была видна дыра, откуда торчал кусок грязного носка, комбинезоны были рваные, за версту несло немытым телом.

      – Отморозки какие-то, – вздохнул Мушкет. – Ошибка природы.

      Я наблюдал за свежепойманными бандюганами и никак не мог понять, отчего их не свяжут, и только потом понял, в чём дело.

      Стоявших братьев-разбойников повалили, и командир армейской группы аккуратно прострелил головы живым, а потом, для верности, – мёртвым.

      – А ты чего хотел? – ответил на не заданный мной вопрос Мушкет. – Тут – Зона.

      Экстерриториальность,