Я, Лунин. Александр Валерьевич Горский

гибели двадцативосьмилетней Дарьи Мещерской.

      После ухода подруги, Анатолий пробыл в компании приятелей не более получаса. Петь ему расхотелось, а посему, опрокинув в себя еще пару рюмок, он вскоре распрощался со всей компанией и отправился домой. Благо дом, в котором он жил вместе с матерью располагался почти по соседству, дорога не заняла много времени и вскоре Анатолий, едва разувшись, завалился на кровать у себя в комнате и моментально захрапел.

      – А вы, значит, дома были, когда он пришел? – уточнил Илья.

      – Была, конечно была, – тетка энергично закивала головой, – на кухне, с ужином хлопотала. Я ж не знала, что он уже закусил. Да и про то, что они с Дашкой в город собираются, тоже мне Толя не говорил ничего. А тут, видишь, как вышло, ужин ему не надобен оказался. Но готовку ведь так просто не бросишь. Я еще где-то полчаса точно на кухне пробыла, а потом, как закончила, сама чаю попила, да и села перед телевизором. Немного посидела, может минут двадцать от силы, да и к Клавдии ушла.

      – Клавдия – это у нас кто? – на всякий случай осведомился Лунин.

      – Ну как же, – по лицу тетки было понятно, что не знать Клавдию по меньшей мере неприлично, – молоко я у нее беру, через день по три литра. Сколько себя помню, так всегда у нее и беру.

      – Она коров держит, как Ильхамовы, – поспешил поделиться догадкой Илья.

      Лицо тетки, и без того смурное, окончательно погасло.

      – С чего это, как Ильхамовы? – на лбу тетки появилась еще одна, выражающая крайнюю степень недовольства складка, – Клавдия испокон веков молоком торгует, я малой была, так к ее матери, помню, с банкой ходила. А эти, – складка на лбу приобрела угрожающий характер, – всего пять лет, как в Ясачке поселились, а уже два десятка коров имеют.

      Татьяна Васильевна осуждающе покачала головой и поспешила добавить.

      – Но они свое молоко все на завод сдают, так не торгуют. Да и кто у них брать будет? Вот ты мне сам скажи, только как есть, ты бы сам стал у них молоко брать?

      Лунин, организм которого не усваивал молоко, особенно парное с самого детства, задумчиво потер указательным пальцем подбородок и невразумительно промычал:

      – Нет, ну а зачем… Ведь, если у Клавдии есть, то тогда, – поняв по лицу тетки, что она ждет более четкого ответа, Илья выдохнул, – у Клавдии по-любому молоко лучше.

      Судя по всему, претензии у Татьяны Васильевны были не столько к качеству молока Ильхамовых, сколько к самим, поселившимся в их селе азербайджанцам. Суть этих претензий оставалась пока для Лунина не ясна, но он и не горел желанием погружаться в пучину межнационально-молочных конфликтов Старого Ясачного.

      – Так в какое время вы из дома вышли? – Илья постарался аккуратно вернуть болтовню тетки в более конструктивное русло. – Вы время помните?

      – В половине, – утвердительно кивнула тетка и замолчала. Увидев в глазах Ильи непонимание, она торопливо добавила, – я всегда из дому в половине выхожу. Привычка уже такая.

      – Тетя Таня, –