Грязная Хмарь. Денис Владимирович Морозов

основательно, не торопясь.

      – А хозяйка-то у тебя есть? – осведомился Горихвост.

      – Была, – вздохнул тяжко Курдюм. – Да в прошлом году померла.

      – Соболезную. А что с ней случилось?

      – Утопла. Не зря говорят: водяной с каждой мельницы дань возьмет.

      – Так нет в этих краях водяного, кроме болотника.

      – Зато водяница имеется!

      Мельник склонился над его ухом и с жаром зашептал:

      – Уж ты, Горислав Тихомирович, уважь меня, помоги, ради всего святого!

      – Ого! Ты, я вижу, еще не забыл, как меня по-человечьи звать.

      – В деревне и батюшку твоего помнят, и деда, царствие им обоим небесное. На тебя одного вся надежа. Только ты и в лесу живешь, с нечистью знаешься, и на селе бываешь. Помоги мне вывести водяницу из омута, иначе она и меня приберет. Чует сердце: не успокоится водная девка, пока меня не утопит.

      – Боюсь, не у того ты просишь помощи, – сочувственно проговорил Горихвост. – Я водянице не приятель, как с ней сладить – не ведаю.

      – Зато ты с Лесным царем знаком, – продолжал горячо шептать мельник. – Лесной царь над всей нечистой силой владыка. Попроси у него совета – может, он что подскажет?

      – Что ж, Лесной царь нам – как отец, – согласился Горихвост. – Случись какая беда – все к нему идем челом бить. Ни одному из лесной братии он не откажет, всех примет и ласково выслушает. Если бы боги все еще жили на небе – то и среди них не нашлось бы такого правдивого государя.

      – Ну а мне к нему ходу нет, – горестно всплеснул пухлыми ладошками Курдюм. – Наша деревня под великим князем, а не под лесным государем. Не откажи, Горислав Тихомирович, заступись за меня. А я тебе такую знатную баньку истоплю, какой ты отродясь не видал! И одежку тебе подарю побогаче: будешь ходить, как жених на свадьбе. Только спаси, умоляю! Сживет меня со свету водяница, как пить дать, сживет!

      Глава 2. Мельница

      Какое это наслаждение – пожить немного по-человечески! Горихвост уже сто лет не был в бане. В его волчьем логове только каменный очаг в углу – тут не до чистоты. А на мельнице и банька в отдельном срубе, и парная с вениками и нагретыми полками. Вот что значит: людское житье.

      Вурдалак невольно задержался на пороге тесного и темного сруба, прокуренного еловым дымом.

      – Смелее, не сваришься! – смеясь, подбодрил его мельник.

      Горихвост вжал голову в плечи и неуверенно переступил через порог.

      – Ох, и отвык же я от людского жилья! – пожаловался он. – В лесу – воля, беги куда хочешь, а вместо крыши – небо над головой. А здесь все такое тесное, как в ловушке. Потолок того и гляди плечи придавит.

      – Да мой потолок сам боится, что ты снесешь его своей лохматой башкой, – расхохотался Курдюм. – Вон как вымахал, жердь лесная! Сколько в тебе росту? Небось, три аршина?

      – Куда там? От силы два с половиной, – ответил Горихвост, опасливо пригибая голову.

      – А кажешься выше. Видать, от того, что совсем отощал. Вона, кожа да кости, и укусить не за что. Ничего, я тебя от