Второй после Солнца. Часть вторая. Игорь Белладоннин

да ещё освободитель. Неужели этого недостаточно для моих новых друзей?» – подивился я про себя.

      – Цуцундгизм не пгойдёт! – выкинул я свой последний козырь.

      Я, наконец, попал в точку и тут же получил за свою меткость весь разыгрываемый в городе комплект призов и наград.

      – ¡Не пройдёт! ¡Не пройдёт! ¡Не пройдёт! – подтвердили мои новые друзья, и их дружеские ноги, только что выбивавшие из меня пыль заблуждений, образовали заградительные флеши на пути цуцундризма. – Ты попал в очко, за что тебе респект и уважуха! Мы охренительно зауважали тебя – ты даже не представляешь, как – и готовы на раз-и, два-и исполнить любой твой закидон. Ну давай, мозгуй, что тебя заводит? Хочешь, мы вон того пидора приволочём тебе в пару?

      – Я хочу мига, – сказал я, зная наверняка, что мой ответ придётся им по душе.

      – Он хочет мига, нас он не хочет, – задумчиво сказали они. – Вот маньяк! У нас нет мига, но мы найдём тебе магду18 – хочешь?

      Мне захотелось немножко покапризничать, и я немножко покапризничал – но только немножко.

      – Если нет мига и нет Бибигуль – славной пышной девушки Бибигуль, – сказал я, покапризничав, – я согласен на Магду.

      – Так пошли к Магде, – засуетились они и потащили меня туда, где жили эти таинственные существа, умевшие считать: «Айн, цво, драй» – эти высокие розовощёкие Вольфганги, эти колбасолюбивые Зигфриды.

      Когда-то, во сне или в детстве, я ласкал на картинках их лица с упругой, как мне казалось, кожей, я заливал счастливой слюной их коленки – такие круглые, такие наивные… И вот пришло время, к которому я, выходит, тогда готовил себя: время обласкать и залить их уже наяву.

      Нас представили друг другу по всем правилам диппротокола, и Вольфганг оказался Вольфгангом, Зигфрид – Зигфридом, а я – мной. Магды среди нас не было, но я не стал настаивать на её немедленном появлении, ибо знал: они и так страдают, им плохо без моей любви, им гадко без моего прощения.

      – Пгивет вам, мигные гегманцы, – я поздоровался с ними первым, и мои слёзные железы нешуточно возбудились.

      – Здравствуй и ты, свободолюбивый сын цуцундров, – очевидно, ответили мне они по-германски.

      И я рассказал им правду:

      – Час идёт к часу, и день идёт к ночи, и год идёт к году, и птица выпь пгилетает с болот, когда идёт дождь, я же, маленький гадкий цуцундг, пгибыл к вам возвестить о пгощеньи и молить об ответной любви.

      Завороженные неистовой выразительностью моих чувств, суровые тевтоны прослезились: моя страсть растопила даже их тугоплавкие сердца. Они долго трясли мне руку, потом один подарил мне цельную пачку жвачки, а другой – сигарету. Я с благодарностью принял эти символы осознания ими вины перед прошлым и подарил им последний остававшийся у меня сухарик – во имя всеобщей любви и всеобщего же прощения. «Только не подегитесь из-за него – иначе пгощение не сгаботает», – предупредил я – и не напрасно, и вот тогда я и решился спросить про обещанную девушку Магду.

      Услышав про

18

Магда – (угол.) красивая женщина.