Неподходящий жених (сборник). Наталья Нестерова

пустые пакеты, ножи, ложки, разделочные доски – на столе не было пяти квадратных сантиметров пустого места. Словом, картина: много хочу, мало умею.

      – Ой, девочки! – глупо и бодро сказала Ольга. – Я сейчас быстренько все доделаю.

      «Здесь быстренько часа на два», – подумала я, но вслух сказала:

      – Для чего еще подруги, как не в помощь?

      Мы распределили обязанности и приступили к работе. Ольга продолжила рассказывать о дочери. Будто кран закрыли на минуту, а потом снова открыли.

      – Ты, говорит, мама, неаккуратная. А когда мне аккуратной быть? Как проклятая с утра до вечера, весь дом на мне. Я ей: не нравится, сама убирай. Она: за вами, мол, не наубираешься. И в туалете воняет. А это, отвечаю, сортир, а не розарий. Ну, туалет-то она моет. Перчатки натянет и драит. Ты, говорю, еще маску напяль…

      – Оля, – перебила я, – а младшая дочь?

      Ольга запнулась, словно только вспомнила наличие второй дочери.

      – Со старшей пример берет, тоже гонор начинает показывать. И вот Ленка мне…

      – Как девочки учатся? Я увижу их сегодня?

      – Не, они у бабушки. Учатся? Да, нормально. Значит, Ленка мне претензии…

      Все родители время от времени жалуются на детей. Но львиная доля в наших жалобах – гордость за детей. Я, скажем, возмущаюсь: сын два месяца сидел в каком-то молодежном чате, прикидывался летчиком-полярником и морочил головы взрослым девушкам. Подтекст моих речей – мальчик с компьютером на «ты». В Ольгиных словах подтекст не просматривался. Но предположить, что она из двенадцатилетней девочки сделала себе врага, было нелепо. Да и вникать не хотелось. После нашей с сестрой веселой потасовки и совместного принятого душа настроение было самое благостное.

      – Будет тебе, Оля! – примирительно сказала я. – Радуйся, что дочери такие чистюли. Безо всякого твоего усилия, – не удержалась от шпильки. И тут же перевела на Пушкина, вспомнила его слова. – Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей.

      – О, ногти! – подхватила Ольга, которой каждое лыко было в строку. – Как сядет Ленка за маникюр, так три часа возится. Кутикулы выводит. У меня отродясь никаких кутикул не было…

      – Оль, хватит! – попросила Маша. – Несешь и несешь! Можно подумать, что ты дочь не любишь.

      – Как не люблю? – опешила Оля. – Разве можно не любить?

      – Тогда не наговаривай на ребенка. А то Настя подумает, что ты не мать, а ехидна.

      – Ты что? – испугалась Ольга. – Настя, правда?

      – Ни в коем разе, – успокоила я. – Стремление к совершенству бесконечно. Хотя… чего тебе стремиться? Ты всегда была воплощенным совершенством.

      Маша лягнула меня под столом ногой. Оля иронии не поняла.

      – Помнишь, – спросила я, – как ты надевала мои вещи и однажды я тебе устроила разнос?

      – Не помню, – удивилась Оля. – Так было?

      – А как мамину чашку разбила?

      – Что-то смутно вспоминаю.

      – Ничего удивительного. Ты была настолько поглощена Лешей,