Неподходящий жених (сборник). Наталья Нестерова

что не вмещало ни обиды, ни горечи, ни разочарования.

      – Дорогой, так нельзя, – тихо сказала Виола.

      – Можно! – отрезал папа. – Только так с ней и можно.

      – Ты меня больше не любишь? – пробормотала Даша.

      – Папа очень тебя… – поспешно встряла Виола.

      – Заткнись! – бросила ей Дарья.

      – Я тебя люблю больше жизни, – четко и раздельно ответил папа. – Но я тебе не позволю превращать собственную, мою, мамину, Виолину, дедушек и бабушек жизни в войну характеров. Хватит мотать всем нервы! Принцесса на горошине! Ты уже не на горошине! Ты горы камней навалила, не разберешь. Кому мстишь? С кем сражаешься? Отвечай!

      – Ты прекрасно знаешь, за что я сражаюсь. И не отступлю! Твой, папочка, характер.

      – Поэтому – вон! Уходи!

      – Отличненько! Я, конечно, уйду. А потом – повешусь, или отравлюсь, или из окна выпрыгну. Записку писать не буду, ведь ясно, кого винить в моей смерти.

      – Царица небесная! – ахнула Виола.

      Папа дернулся, точно его стукнуло током. Побледнел, ноздри затрепетали, брови взлетели, глаза как пламенем осветились. Таким его Даша никогда не видела. Такой может убить или сам погибнет на месте.

      С большим, видимым трудом папа взял себя в руки:

      – Самоубийство – высшая степень эгоизма. Мне тошно сознавать, что вырастил подлую эгоистку.

      – Почему? Я тебя избавлю от себя, живи и радуйся.

      – Нет, Дарья! Вслед за твоим кончится существование бабушек и дедушек, мамино, мое… Перенести никто не сможет. Поэтому, прежде чем сигать из окна, сделай для нас последнее доброе дело – закажи места на кладбище. Большая семейная могила… Ты этого хочешь? Вперед! Спасибо, доченька!

      Он развернулся и вышел из комнаты.

      У Даши шумело в голове, и слова Виолы, которая что-то миротворческое моросила, не доходили.

      Дарья сползла с дивана, пошла на выход – все в тумане, опьянении, как в параллельной действительности.

      Она не сразу заметила, что Виола неотступно тащится вслед, провожает. Заплатила за Дашу в автобусе, удержала за руку, когда Даша чуть не шагнула под колеса мчащегося автомобиля.

      Когда папа первый раз поехал в заграничную командировку, лет десять назад, он никому: ни родителям, ни жене – не привез сувенира. Только Даше – большой конструктор «лего», всю валюту на него потратил. Даша предпочла бы куклу, но папа радовался конструктору как мальчишка, часами просиживал, строя вместе с зевающей дочерью замысловатые фигуры.

      И теперь Даше казалось, что в ее голове конструкции из кубиков рушатся, валятся в кучу, пытаются собраться в новые постройки. Только в отличие от «лего» ее мозговые кубики были не цветными, а черно-белыми. И падали, собирались и снова падали они со скрежетом, от которого закладывало уши.

      Обессиленная внутренним землетрясением, Даша добрела до скамейки на бульваре, той самой, на которой любила сидеть с Наташей и Моргало. Виола опустилась рядом. Опять забубнила.

      Дарья прислушалась.

      – … для нас с твоим папой большое