.

меня, как никому и никогда. Хотя, на самом деле, никому и никогда в голову не приходило мной так лихо командовать.

      – Дедуля, – начинаю мягко, спешно выискивая более верные слова. – У меня очень важное дело к тебе. Ты только не волнуйся.

      Ой, зря это сказала. Такие слова, как правило, работают наоборот.

      Блин! Так и есть. Дед хмурится сильнее. В глазах волнение. Понимая, что моя уловка идёт лесом, собираюсь с силами для признания.

      – Сегодня приходили из отдела опеки и попечительства, – на одном дыхании, заломив руки и судорожно сжимая телефон. – Нужно срочно что-то придумать с опекунством или признанием меня дееспособной.

      – Милая, – рассудительно и мягко отзывается дедуля, – ты же умная девочка. Понимаешь, как сложно найти человека, которому можно было бы доверить наш бизнес. Тебя… И который смог бы в кратчайшие сроки собрать такой огромный пакет документов. Мы с тобой пробовали… И не раз. Обсуждали.

      – Да, – киваю неуверенно, – я понимаю, это сложно.

      – Прости, но я не знаю, как нам найти выход из положения.

      – А если скажу, что есть один вариант…

      – Какой? – седые брови деда съезжаются на переносице, а три глубокие морщины прорезают лоб.

      – Дима согласен помочь! – выдавливаю улыбку.

      – Какой Дима? – вытаращивается дед. Впервые вижу такой откровенный шок на его бледном, исхудалом лице.

      – Дедуль, – опять начинаю мямлить. Хочу градус разговора снизить, потому что от следующего он точно взвинтится на неприличную высоту. – Ты только… Прошу, – подаюсь к нему. Телефон в рюкзак прячу. Опускаюсь на стул, дедушкину руку в свои ладошки пленяю. – Не волнуйся только, прошу…

      – Арина, – голос деда недовольно дрожит. Родственник махом высвобождает руку из моих: – Тебе лучше рассказать, что за Дима…

      – Дедулечка… – сглатываю нервно. Блин, вот как более деликатно описать наше знакомство с Дмитрием? Точнее, при каких обстоятельствах оно случилось.

      – Арина! – вот теперь тон дедушки вибрирует не только от волнения, но и недовольства.

      – Вчера на меня напали в переулке, но меня спас мужчина. Его зовут Дима, – выпаливаю скороговоркой. Вроде как получилось быстро и достаточно чётко. – Это не всё, – уже снижаю скорость, потому что дед не сорвался на вопль, не бьётся в припадке, значит можно более спокойно разъяснить случившееся. – Его ранили, когда он меня спасал…

      – Девочка моя, – странные телодвижения деда наводят на неутешительную мысль, что всё же в нём не осталось ни капли спокойствия. Не то порывается вскочить, не то с постели скатиться, не то за сердце схватиться. Торопливо его за плечи укладываю обратно:

      – Деда, миленький, прошу, – шиплю слезливо, – успокойся… Тебе нельзя волноваться, будет плохо… Ты и так отсюда не скоро выберешься, а я не хочу с кем-то… – давлюсь слезами, шмыгая носом. Перед глазами влажная пелена. – Я с тобой хочу жить, понимаешь?!.

      – Ариночка, маленькая моя, как же ты… – охает дед. – Это же опасно!

      – Понимаю, – заверяю рьяно, – в этом-то и дело.