Сборник Литклуба Трудовая – 2020. Пятая часть. Владимир Борисович Броудо

и интересовались положением дел Комкор генерал Майоров, его заместитель, начальник политотдела. Многие из сослуживцев навещали, даже приезжал однокашник – командир Вологодского полка – Урузмаг Огоев.

      Единственный кто не оказал мне никакой помощи – начальник медицинской службы. Он даже не выписал мне направление на лечение. Дело дошло до того, что в госпиталь пришлось звонить заместителю командира корпуса и дать соответствующую команду (он мог это сделать, так как был одновременно и заместителем начальника гарнизона).

      Правда, потом он не забыл при мне вызвать начальника медицинской службы и в бешенстве сказать:

      – «Полковник! Вы ведёте себя по-свински!

      Вы эгоист и человек совершенно безразличный к людям, что для врача вообще недопустимо. И вообще: плох тот врач, которому свой мизинец дороже хрена соседа!».

      С остальными начальниками служб корпуса у меня сложились неплохие отношения. Все они были старше меня, почти все полковники и в отношениях со мной использовали «назидательно-отеческое поучение». Я реагировал на это спокойно, тем более основная часть из начальников служб прошла серьёзную армейскую школу и имела огромный опыт работы. Были и другие, но… о них не стоит даже вспоминать

      Могучий русский

      Больше всего мне нравилось проводить сборы на базе полка, где был заместителем по вооружению подполковник Геннадий Болозев. Служба его проходила всегда в 3-м корпусе ПВО. Лейтенантом (после окончания МВИЗРУ) он служил со мной в 79-й Гвардейской Череповецкой бригаде, но на комплексе С-200.

      Затем пошёл на повышение в Рыбинский полк, спустя пару лет был переведён в Костромской полк.

      О каждом заместителе полка по вооружению можно многое рассказать, но самой яркой не приземлённой семьёй личностью был всё же Болозев.

      Он был, как и все: закончил (как и почти все замы командиров полков) Минское училище – МВИЗРУ (на три года позже меня). Как и все умел хорошо готовить вооружение полка к занятиям и делал это добросовестно.

      И всё же он отличался от всех нас и вот почему.

      Он умел пускать пыль в глаза начальству (что порой немаловажно) порой выкручиваясь из патовых ситуаций. В компании Геннадий блистал своей эрудицией и цитатами из Жванецкого.

      Вечерами, когда мы шли (или ехали, если полк стоял за городом) ужинать в ресторан, то Геннадий был незаменим за фортепиано (раньше они стояли почти во всех ресторанах). А играл он великолепно, так как закончил музыкальную школу. Любую незнакомую мелодию он мгновенно мог подобрать на слух.

      Естественно девицы от такого «мачо» приходили в восторг, но… нет, он не был «голубым», просто у него была «еврейская мама».

      Поясняю, что это значит.

      Еврейская мама – это не статус и не семейное положение.

      Это целая система убеждений, понятий, принципов и закономерностей. Еврейская мама всегда любит своего сына так, как она сама считает правильным.

      Вряд ли