Джек-потрошитель. Василий Арсеньев

играла торжествующая улыбка. Впрочем, что ни говори, он умеет привлечь к себе людей. Его любят!

      – Он просто лицемер, – несколько запальчиво проговорил бородач. – Волк в овечьей шкуре.

      – Но все-таки он ваш отец, – напомнил своему собеседнику осанистый господин. – Хотя я вас прекрасно понимаю, – то, что случилось тогда, в те дни, – всецело на его совести. Впрочем, быть может, отчасти и на моей…

      Его собеседник покачал головой:

      – Я и тогда и, тем более, сейчас ни в чем вас не виню. Вы только выполняли приказ, Чарльз. А вот, что касается нашего общего знакомого… Что стало с ним?

      Осанистый господин тотчас понял, о ком зашла речь, и нахмурился:

      – Его упрятали в психиатрическую лечебницу, пока я был в Азии. Это все, что мне известно…

      – И вы что, с тех пор ни разу его так и не посетили? – с осуждением в голосе осведомился мужчина. – А ведь вы для него были почти как Г-дь Бог!

      Остаток пути прошел при гробовом молчании. Вдруг кэб остановился, – осанистый господин, выглянув в окно, сказал:

      – Мой отель. Кэбмен доставит вас по нужному адресу. Прощайте, Альберт, – или как вас теперь зовут?

      – Прощайте, Чарльз, – провожая его взором, сказал незнакомец, потом он поднялся с места и выкрикнул в спину уходящему господину. – В прошлый раз я так и не сказал вам, а теперь говорю – спасибо…

      Осанистый господин остановился на мгновенье и, не оборачиваясь, продолжил свой путь.

***

      На другой день с перрона вокзала, откуда накануне отправился гроб с телом покойной королевы, он вошел в купе первого класса и, затворив за собой дверь, сел на кожаный диван у окна. Вскоре поезд тронулся, унося его на запад, – туда, где был его дом. Сказались двое суток, проведенных в Лондоне, городе не самых приятных воспоминаний, – в те дни и ночи он так и не сомкнул глаз. А потому теперь под мерный стук вагонных колес, сам того не замечая, мирно забылся сном…

      Однако пробуждение его было тревожным. За окном мелькали унылые сельские пейзажи «старой доброй» Англии. Поезд, по-прежнему, шел на запад. Но теперь в купе наш господин был не один. Некто в черном плаще с капюшоном, надвинутым на глаза, сидел напротив него. И, видимо, уже давно там находился.

      «И когда он успел войти? Сколько же времени я проспал?» – подумал осанистый господин, залезая рукой в карман пиджака, – в поисках своих часов. Но когда он уже потянул за цепочку, вдруг раздался необычайно скрипучий голос незнакомца:

      – Сейчас два часа пополудни. Прошло ровно тридцать минут, как я вошел в это купе, – сообщил тот, умолкнув.

      – В самом деле, – взглянув на циферблат, засвидетельствовал осанистый господин. – Ровно два часа. Значит, проспал я больше часа. Странно…

      – Почему? – осведомился незнакомец.

      – Простите? – покосился на него осанистый господин.

      – Почему из ваших уст вылетело это слово – «странно»? – спросил у него попутчик.

      Тот нахмурился и не сразу отвечал:

      – Просто, обычно я сплю очень чутко, а теперь пропустил столько