Калинов мост. Валерий Марченко

глаза и надув щёки до уровеня собственных плеч, конвоир скомандовал:

      – Спецконтинге-е-е-ент, слушай мою команду! В шеренгу по десять – становись! Конво-о-ой, к исполнению обязанностей – приступить!

      Люди зашевелились, послышались голоса бригадиров, призывающих обессилевших людей к построению по «десяткам». Спецконтингент, смирившись с выпавшей судьбой, выстроился колонной. Люди на месте: никто не отстал, не потерялся в тайге. Агеев, курировавший от Парабельского ГПУ обустройство первого в районе спецпоселения, подсказал Огурцову:

      – Ты, помкомвзвода решай сам, но прислушайся чё скажу. Официально люди ещё твои, и ты отвечаешь за них головой. Щитовых бараков – пять. В каждый можно засунуть человек по семьдесят, тесновато, конечно, но это лучше, чем оставить на улице. Смекаешь, о чём говорю?

      – Ну?

      – Вот тебе и «ну»! Охранять легче будет до передачи в наше распоряжение. Думай, голова. Раздели на пять групп по семьдесят человек в каждой и гони в бараки – охрана твоя. Извини, брат, служба есть служба. Парни, вижу, не исхудали у тебя, пусть служат – охраняют. Я поскачу на доклад начальству в Парабель, а ты уж, дружище, разбирайся. Скоро встретимся.

      – Угу, – буркнул недовольно Огурцов.

      Агеев хлестнул коня и поскакал в райцентр на доклад к Смирнову. Утром, искусанные гнусом, чуть вздремнувшие люди, вышли по команде Огурцова из бараков, здесь же, сходили в отхожее место и перекусили из дорожных запасов. Солнце после ночной грозы, как ни в чём не бывало грело теплом, гнус отступил в кусты, траву, давая людям прийти в себя от кошмарной ночи. Вскоре на резвой лошадёнке прискакал всё тот же Агеев и скомандовал Огурцову:

      – Строй спецконтингент, товарищ помкомвзвода. Начальство жалует – само.

      Агеев был в хорошем настроении, радовался, что с прибытием в Парабель выселенцев, разнообразие в его обязанностях дарует ему привлекательную особенность. Его прямое начальство – Смирнов, вероятней всего, будет меньше привлекать на розыск и ликвидацию остатков колчаковского отребья, всё ещё казавшего зубы из таёжных заимок, освободит от засад, нацеленных на поимку кулацкого элемента, имевшего место в Парабели. «А уж с этими я разберусь», – думал Григорий Агеев, гарцуя на лошади перед спецконтингентом.

      – Живей, Огурцов, живей, начальство на подходе.

      И действительно из лесной чащи на поляну выехало несколько всадников, бричек, запряжённых парой лошадей. Они подъехали к щитовым баракам, возле которых конвой выстроил, прибывших в Парабель ссыльных. Всматриваясь в прибывшее начальство, люди кое-кого узнали по событиям вчерашнего дня на берегу Полоя. Знакомыми оказались Братков, председатель Парабельского райисполкома, человек полный, с одышкой, явно мучившийся болезнями, приобретёнными в Нарымском крае не от сладкой службы во власти.

      Тяжело выбравшись из брички-телеги с каркасом, накрытым