Афоня, или Путешествие тверского купца в Индию к Древу желаний. Игорь Станиславович Буторин

компания что ли? – забузил Афоня.

      – Ну, тебе что тяжело, у тебя есть медведь и вон конек Квазимода. А книжка она места много не займет, а мне старику будет радости, глядишь, напишу сексологический труд для будущих покорителей женских сердец и прочих рабов собственных гениталий.

      – Нет, быть может, это раритет какой индийский, а мне проблемы с таможней не нужны.

      – Афоня-друг, я тебе дам живой виагровой воды, каплю капнешь себе в кубок, и все – любая красотка твоей будет, а ночи наполнятся неутомимым и разнообразным сексом.

      – Ладно, хрен с тобой, давай свою воду, пошукаю в Индиях твою книгу и отправлю с оказией наложенным платежом, – согласился путешественник.

      А Зигмунд усмехнулся и подумал, вот ведь старый онанист, на погост понесут, а все дрочить собирается в расчете на утреннюю эрекцию.

      Засим и распрощались. Друзья подались на юг, а Соловей-разбойник направился к луже своей лечебной грязи, которая на поверку оказалась обычным коровьим навозом. Доверчивыми с годами становятся пожилые люди. Кто-то посмеялся над стариком, а он, простая душа, и поверил, что коровье говно вылечит его от подагры и прочих старческих недугов. Эх, старость – не радость. Ведь, зачастую только из-за того, что пожилого человека каждый мудак обидеть, не только может, но и всегда норовит, потому и живут они, бедолаги, как дворняжки, ожидая все новых жизненных ударов. Причем глумления над беззащитным всегда происходит, хоть и не по злобе, но с непременным циничным удовольствием. Как будто чаша сия – немощи старческой, минует самого обидчика. И вся жизнь русского дона Карлеона – Соловья-разбойника, яркое тому подтверждение. Покуражился в молодости, теперь отвечай, и основательно подорванным здоровьем, и моральной униженностью, и обидами от окружающих тебя более молодых и здоровых.

      Иезуит

      Настало нам время поближе познакомиться с Карлой, который должен был обеспечить невозвращение Афони Никитина в родные края. Его шлюпка отбыла по Волге вскорости после торгового каравана, увозившего наших путешественников к дербентским берегам. Карла хоть и выглядел неказисто, но был мужичком жилистым и споро налег на весла и в течение дня не терял караван из виду. Зато когда торговая флотилия остановилась на первый ночной привал, Карла не мешкая, греб всю ночь вниз по великой реке и обошел путешественников на много верст.

      Он первым попал в волжские плавни, и быстро договорился с калмыцким Сангаджи-ханом, чтобы тот направил своих безобразников разобраться с торговым караваном из Твери. Сангаджи, быть может, и не стал бы ввязываться в это предприятие, тем более Илюмжин-шах не одобрял разбоев, но подходило время верблюжьих бегов и ему срочно нужно было прикупить парочку дромадеров, а свободных денег, как обычно не хватало. Хотя у него уже паслось в бескрайних степях огромное стадо своих арабианов, но, как звучит арабская пословица – лишний верблюд в стаде никогда не бывает лишним.

      Когда же караван был разграблен лихими калмыками Сангаджи, Карла не нашел, как рассчитывал,