Плясать до смерти. Валерий Попов

после этого я не мог говорить: подступили слезы. Тем более Вадим продолжал: – Вы написали замечательную книгу «Жизнь удалась!»

      Тогда это знали все, особенно бармены.

      – А теперь я желаю вам – с вашей дочерью – написать «Жизнь удалась-2»!

      – Дело! – одобрил Кузя, бокалы брякнули, и мы выпили за это до дна.

      Я с опаской поглядывал на него. Все его загулы кончались ремонтом: он завербовывался в какую-нибудь артель и красил. В таком подвижничестве он искал, видимо, искупление вины. Алла (будучи королевой антиквариата) шла в народ, чего она крайне не любила, поскольку сама только что выбилась из него, и вытаскивала оттуда Кузю, что было нелегко. Поскольку он долго потом не мог вспомнить – какое заседание? Что – он доктор наук? Не может этого быть! Он – маляр, а вот его лучшие друзья – Коля и Вася. Но в этот раз я всё же его уговорил «сдаться властям», то есть вернуться, поскольку праздник этот фактически мой, и ему не стоит чересчур увлекаться. И даже доставил его домой.

* * *

      – Ты где был? – строго спросила мама, только я вошел.

      – Дочка родилась!

      – Да, я знаю. Я уже звонила! – усмехнулась мама слегка свысока (подчеркивать свое превосходство во всём она любила). – Ну что ж, поздравляю!

      Легкий упрек мне послышался лишь в обороте «ну что ж»… Ну что ж, наверно, я это заслужил.

      – Да-а-а! – мама растроганно поглядела на меня. – Ой, помню, как ты орал!

      А вырос спокойный. И сейчас – подремал. Потом мама позвала к завтраку. На столе было вино.

      – Что ж, Валерий! – проговорила она. – Начинается новый, самый ответственный период твоей жизни! Теперь ты отвечаешь не только за себя, но и за маленького человека!

      – Спасибо, мама! Я уже это учел. И сейчас мы пойдем с тобой покупать коляску и всё остальное, что положено!

      Мама с улыбкой, слегка грустной, смотрела на меня. Она знала мою склонность к авантюрам и всяческим приключениям, но, кажется, поверила, что из всех «виражей» я выхожу с пользой для себя.

      – Ну, давай. – Мама по чуть-чуть налила в бокалы. – За нового человека! Что бы ты хотел пожелать ей?

      Наверное, счастья? Но откуда берется оно?

      – Страсти! Страсти хочу ей пожелать! – вырвалось вдруг у меня. – Главное – страсть. Будет страсть – всё остальное появится. А без страсти не будет ничего.

      Мать удивленно и несколько укоризненно подняла бровь. Она делала это довольно часто. Она любила меня, терпеливо сносила мой необычный жизненный путь, но… теперь уже и на дочь я распространяю свои безумства?

      – Ты, как всегда, оригинален! – строго улыбнувшись, произнесла она. – Однако главное – это чувство долга!

      Вся дочкина жизнь помещалась еще в маленьком кулечке, а она уже отчалила и куда-то поплыла. И мы дули, как могли, в ее «парус».

* * *

      Отец мой, когда я дозвонился ему в Суйду, на селекционную станцию, реагировал горячо (но при этом сказал, что приехать не может).

      – Слушай, слушай меня! – сбивчиво заговорил он. – Давай это… назовем твою дочку Настей! Как сестру мою старшую, которая вырастила меня!

      «Ты-то здесь при чем?»