Под знаком черного лебедя. Дэвид Митчелл

к одиночеству. Какая девчонка станет гулять с парнем, который запинается? Или хотя бы танцевать с ним? Пока я выдавлю из себя «ппппппозвольте вас пппппригласить», кончится последняя песня на дискотеке. А если я начну запинаться на собственной свадьбе и не смогу даже сказать «да»?

      – Ты сейчас подслушивал?

      Джулия прислонилась к дверному косяку.

      – Что?

      – Ты прекрасно знаешь что. Ты подслушивал сейчас, когда я говорила по телефону?

      – Когда это? – ответил я слишком быстро и слишком невинным голосом.

      – Вообще-то, – сестра пронзила меня таким взглядом, что у меня задымилось лицо, – все, чего я от тебя прошу, – это чтобы ты не лез в мои дела. По-моему, это не слишком много. Если бы у тебя были друзья и ты разговаривал с ними по телефону, я бы не стала подслушивать. Те, кто подслушивает чужие разговоры, – это не люди, а черви.

      – Я не подслушивал! – вышло очень пискляво.

      – А почему тогда три минуты назад твоя дверь была закрыта, а сейчас – открыта?

      – Я н… – (Вешатель перехватил «не знаю», так что мне пришлось, как полному калеке, оборвать предложение и начать новое.) – А тебе-то что? У меня в комнате было душно. Я ходил в туалет. Дверь открылась из-за сквозняка.

      На этот раз Вешатель разрешил мне сказать «сквозняк».

      – Из-за сквозняка? Да, у нас на площадке просто ураган дует. Я едва на ногах стою.

      – Я тебя не подслушивал!

      Джулия промолчала ровно столько, чтобы дать мне понять: она знает, что я вру.

      – А кто разрешил тебе брать «Abbey Road»?

      Ее пластинка лежала рядом с моим паршивеньким проигрывателем.

      – Ты же ее все равно не крутишь.

      – Врешь, а даже если бы и не врал, это не значило бы, что она теперь твоя. Ты вот не носишь дедушкины часы. Это же не значит, что они теперь мои?

      Она вошла ко мне в комнату, чтобы забрать «Abbey Road», по дороге перешагнула мою сумку «Адидас» и кинула взгляд на пишущую машинку. Корчась от стыда, я попытался закрыть стихи своим телом.

      – Так ты согласен, что каждый имеет право на капельку собственной тайны? – Намек был прозрачным, как треск ореховой скорлупы в щипцах. – Если я увижу на этой пластинке хоть одну царапину, считай себя покойником.

      Но через потолочное перекрытие послышалась не «Abbey Road», a «The Man with the Child in His Eyes»[2] Кейт Буш. Джулия ставит эту песню, только если ее обуревают эмоции или когда у нее месячные. У Джулии, должно быть, не жизнь, а малина. Ей восемнадцать лет, через несколько месяцев она уедет из Лужка Черного Лебедя, у нее есть бойфренд со спортивным автомобилем, она получает вдвое больше карманных денег, чем я, и может заставить других людей делать что угодно просто словами.

      Одними словами.

      Джулия наверху поставила Fleetwood Mac – «Songbird»[3].

      По средам папа встает еще затемно, потому что ему надо ехать в Оксфорд на еженедельное совещание в штаб-квартире «Гринландии». Гараж находится под моей спальней, так что я слышу,

2

«Сквозь глаза мужчины смотрит ребенок» (англ.).

3

«Певчая птица» (англ.).