Московский городовой, или Очерки уличной жизни. Андрей Кокорев

нынешнего года полиция, во избежание всяких упреков, отказалась от 8000 р., а очистка площадей и улиц будет лежать на ответственности самой Думы, которая, конечно, будет отдавать эту работу подрядчикам».

      Видимые знаки привязанности к начальству

      (кар. из журн. «Свет и тени». 1878 г.).

      Нарушители метут улицы под присмотром будочника

      (кар. из журн. «Зритель общественной жизни, литературы и спорта». 1863 г.).

      С преступниками, попавшимися на мелких кражах, будочники поступали проще. Их не тащили в квартал, а отдавали в руки «городового», который имел полномочия тут же нарисовать мелом круг на спине вора, а в круге сделать крест. После этого «меченой шельме» вручали в руки метлу из ближайшей будки и заставляли мести мостовую у места совершения преступления.

      Здесь следует пояснить, что городовой, выносивший приговор на месте, в полном виде именовался «городовой унтер-офицер» и по своему служебному положению являлся непосредственным начальником подчиненных ему будочников. Его не следует путать с городовыми – рядовыми полицейскими служителями, появившимися на московских улицах в результате реформы 1881 г. (о них речь пойдет впереди). Городовых унтер-офицеров в народе называли «хожалыми»[26]. В отличие от будочников, привязанных уставом к одному месту, «городовые» должны были постоянно совершать обходы вверенной им территории и пресекать замеченные безобразия.

      По всей видимости, на улицах Москвы иногда царил настолько идеальный порядок, что городовые, оставшись без дела, впадали в своеобразный анабиоз. В 1878 г. такое явление наблюдал корреспондент журнала «Московское обозрение»: «…этих городовых, к слову сказать, было чуть ли не более, чем воронов. Что ни дом, то городовой. Стоит он, обыкновенно прислонившись к стене, и, видимо, решает какой-нибудь сложный административный вопрос: по крайней мере, глаза его неприменимо закрыты. Правая рука его опущена в карман и почему-то обращает на себя особенное внимание. Не разберешь: кукиш он в кармане показывает прохожим или придерживает что-нибудь».

      Вместе с официальными формами наказаний существовала еще одна – расправа на месте. Далеко не все будочники были столетними ветеранами, так что нарушитель порядка мог получить и увесистую плюху. Знакомый Дмитрия Каракозова (революционера, стрелявшего в Александра II) вспоминал такой случай: однажды будущий террорист, увидев, как городской стражник с ожесточением колотит извозчика, «…немедленно ухватил будочника за шиворот, поднял его на воздух, потряс несколько раз и бросил в сторону со словами: “всех бы вас перевешать!”»

      Городовой: – Ваше бла-а-родье, вставай! Сидеть на бульваре не приказано.

      Пьяный: – Оставь меня. Я живой мертвец.

      Городовой: – Кондратьич! Слышь, живой мертвец… Сведем его в квартал – там разберут, мертвец он али нет.

      (кар. из журн. «Свет и тени». 1880 г.)

      Полежаев

26

«Хожалыми» еще называли полицейских служителей, выполнявших функции курьеров.