Ужин в центре земли. Натан Ингландер

тут Z, ждал, когда его снова предательски приведет сюда желудок, то маскировку он выбрал идеальную. Теперь ему только и надо, что опять выйти наружу и набрать на том же телефоне код взрывного устройства. Секунда – и весь потолок будет в турецком салате, а Z будет размазан по улице Розье, как паштет по тосту.

      Z бросило в пот, и он чуть не подпрыгнул до потолка, когда казак за кассой вежливо спросил, будет он есть тут или возьмет еду с собой.

      Z ответил на своем плохом французском, что будет есть тут. Ему показали на столик у окна, пустой, если не считать лежащей на нем газеты. Z сел и, с любопытством поглядев на газету, словно никогда раньше не видел ежедневного издания на иврите, взял ее и уронил на противоположный стул – теперь ее не видно.

      Кто ее принес? Кто ее тут оставил, позавчерашнюю?

      Ему вспоминается история, над которой они все смеялись, когда он проходил подготовку. Про одного террористического начальника, из важных шишек, которого Израиль пытался уничтожить и едва в этом не преуспел. Его успешно отравили, но, пролежав несколько недель в больнице в Дамаске, он выжил.

      Врачи с уверенностью смогли сообщить отравленному лишь одно: яд попал в организм не через рот, а через кожу. Больше он о покушении ничего не знал; знал только, что наверняка Израиль продолжает активно искать способ ликвидировать его.

      А Израиль, со своей стороны, знал если не все, то многое. Знал, где он находится в каждый данный момент, с кем встречается и половину того, что он говорит. И знал о защитных мерах, которые этот деятель стал принимать. Как несчастный царь Мидас с его «золотым прикосновением», он перестал притрагиваться к чему бы то ни было, происхождение чего не было ему ясно. Он не распечатывал и не брал в руки писем – самый доверенный из помощников стоял в другой комнате и читал их ему вслух через дверь. Источники пищевых продуктов тщательно проверялись, еду готовили на месте и пробовали заранее. Предметы личной гигиены всякий раз покупались в другой аптеке в другой части города. Этим дело не ограничивалось: дезодорантом босса доверенный помощник вначале обрабатывал свои собственные патриотические подмышки, на свои зубы тратил первый мятный метр каждой новоприобретенной зубной нити. Этот же секретарь каждый божий день покупал свежую газету в новом киоске. А затем переворачивал для бесстрашного вождя страницы, пока тот читал.

      Вспомнив это, Z ногой отодвигает подальше стул с ядовитой газетой, чувствуя, что в горле пересохло. Смотрит на кончики своих пальцев, которые касались бумаги. Пока к нему идет официантка, поднимает ладони к окну, высматривая на свету следы прикосновений.

      Что привело Z в этот ресторан в пятнадцатый раз за пятнадцать дней после того, как рухнул (вследствие взрыва) его план и было предано все, чем он дорожил, – это его слабый желудок. Слабый не в обычном смысле. Потому что эта слабость, эта чувствительность у него не пищеварительная, а душевная.

      Находясь под невыносимым давлением, ломая голову над тем, как вызволить себя из переделки,