Птичка над моим окошком…. Анна Яковлева

нужно ничего ни у кого просить, – просипел он, – в солонке есть – хватит.

      Захватчица не обиделась – видимо, она вообще не умела обижаться, и Матвей потерял надежду от нее избавиться. Отсутствие хоть какой-нибудь гордости делало ее практически неуязвимой, а материнский инстинкт – всесильной.

      После яичницы он, как честный человек, должен будет на Тоне-Тане жениться.

      Все-таки придется поговорить с девушкой, как-то все деликатно объяснить и проститься, с глухой тоской подумал Мотя.

      – Матюша, – щебетала нудисточка, – ты иди полежи, телик посмотри. Я все сделаю и позову тебя. Нечего мужчине делать на кухне.

      Цветок-убийца. Венерина мухоловка. Росянка. Манящий запах вводит жертву в заблуждение, дурманящие вещества подавляют мозговую активность: секунда – и усыпленная жертва скользит по гладкой восковой поверхности в смертельную ловушку. Цветок ее утилизирует и выплюнет шкурку. Или даже шкурку не выплюнет – утилизирует без остатка.

      Скрипнув зубами, Мотя поплелся в комнату и включил телевизор.

      От телевизора Степура тоже отвык.

      Это выяснилось, как только он напоролся на зубодробильную голливудскую комедию. Тупые реплики, прямолинейный юмор в духе сэра Чарли Чаплина добили Матвея окончательно.

      В душном воздухе висела гроза, хотелось есть и спать.

      Осоловевший, Мотя пощелкал пультом, выключил телевизор и вернулся на кухню.

      Тони-Тани у плиты не оказалось. Миска со взбитыми яйцами свидетельствовала о том, что далеко Тоня-Таня уйти не могла.

      Матвей с осторожным любопытством сунулся в ванную, потом в туалет – оба заведения были свободны. Неужели гостья покинула негостеприимную квартиру?

      Не успел Матвей возликовать, как нудисточка нарисовалась в прихожей. Вид у нее был слегка потрепанный.

      – Я же просил тебя… – начал Матвей.

      Недовольная физиономия хозяина не произвела никакого впечатления на Тоню-Таню.

      – Ну и соседка у тебя, – пожаловалась она, едва войдя, – настоящая стерва. Так на меня зыркнула, будто я денег одолжить пришла. Сказала, что у нее соли нет, – прикинь? Ну и люди. Может, у вас что-то с ней было? – В глазах нудисточки появился интерес.

      Под этим заинтересованным взглядом в черепной коробке у Моти произошло легкое сотрясение: если он отлично слышит все, что делается у соседей, то и они тоже слышат все, что делается у него… Ё-мое!

      Буквально в то же мгновение Матвей почувствовал дискомфорт в районе пупка, который стремительно превратился в острую боль – не иначе, кара небесная.

      – Какого черта, я же просил не соваться к соседям! – Он согнулся пополам и поплелся на диван.

      Стремительно налетев, боль так же стремительно отпустила, будто зверь, который впился в живот, разжал челюсти. Виски покрылись испариной – что за черт?

      – Хорошо, сядем на бессолевую диету, – донеслось до Матвея.

      – Слушай, шла бы ты домой, – проворчал интеллигент во втором поколении, филантроп и гуманист Матвей