Атаман. Андрей Посняков

тосте…

      – Егорша, а братья-то рады, что ты к ним пришел, – словно не слыша, перебил напарник. – Как обозвался – так и обрадовались, все ж их поля ягода.

      – Так кто они такие-то, эти братья?

      Антип сдвинул брови:

      – О том, Егорий, тебе и знать покуда незачем. Догадывайся сам, а меня – уволь. Как батюшка мой покойный, Чугрей Хлынов, говорил (а он сам от какого-то мудрого человека слышал): многие знания – многие печали.

      – Философ твой батюшка, – хлебнув чаги, хмыкнул молодой человек. – Как, говоришь, его звали-то?

      – Чугрей Хлынов. Да слыхал, поди, есть такой город.

      – Все равно, странное имя – Чугрей. Старообрядец, что ли?

      – Сам ты обрядец! – Антип обиженно вытряхнул остатки чаги в снег. – А батюшка мой хоть и из простых людей, да мудрый.

      – Кто б спорил? – развел руками Егор. – Ты, стало быть, Антип Чугреевич, та-ак…

      – Чугреевы мы… А Чугреевич это уж ты, Егорий, чересчур.

      – Ну, Чугреев так Чугреев – мне какая разница? Еще чаги налей… не чай, а все ж после такого забега неплохо.

      Чугреев пододвинул котелок ближе:

      – Пей, пей. Чага есть, а снегу еще натопим. Ты мне вот скажи – правда ль, что одним кулаком… да обоих?

      – Да что там, – Вожников даже смутился немного. – Боксер я, не ясно? Пусть бывший, но все-таки до камээса дошел, по «юношам», правда. Да, если б не бросил, может быть… Впрочем, чего уж теперь об этом?

      Напарник непонимающе поморгал, а потом снова спросил про удары.

      – Да, да, удары, – замахал руками Егор. – Особые такие удары… как и вообще в боксе.

      – Особенные удары, говоришь? Вот-вот! – Антип неожиданно обрадовался. – Вот и я про то! Ты что же – боец кулачный?

      – Говорил же уже! Ну… можно сказать и так.

      – И меня можешь таким ударам обучить?

      – Тебя? – молодой человек скептически оглядел напарника. – Тебя уж, пожалуй, поздно, возраст не тот. Хотя кое-что покажу, удар поставлю. Слушай, а вы меня в баньке специально, что ль, дожидались? Все-таки стремно как-то – не удивились даже.

      – Да уж, ждали, – кивнул Чугреев. – Янько-весянин, охотник местный, третьего дня еще обещал проводника прислать, сам-то не захотел с нами. Борисычи думали его силком принудить, да потом старшой, Иван Тугой Лук, смекнул – а что толку? Лесища-то тут какие… заведет да сгинет, а мы потом выбирайся как хочешь. Ведь так?

      – Так. Значит, этот Янка… Янько меня к вам и прислал… так вы подумали?

      – А как же, мил человек?!

      Антип засмеялся и тут же закашлялся, схватившись за туес с чагой. Напился, сплюнул в снег, зыркнул вокруг глазами – узкими, глубоко посаженными, непонятно какого цвета.

      – А Янько нас не выдаст, не думай. Он хоть и изгой, а все ж два сына – в Хлынове. Знает, если что – достанем. Не-ет, незачем ему нам вредить, себе дороже. Не он шпыней московитских навел, сами они по наши души явилися – погоня! А к заимке по случайности вышли, воевода их, Афонька Конь, видать, человек основательный – все по пути проверяет,