Магия любви. Самая большая книга романов для девочек (сборник). Дарья Лаврова

и там кормили скатов.

      – Рассказывать, может, и честно, – холодно заметила Аля, отшвыривая в сторону мой шарф, – но вот врать – нечестно.

      – И где я соврала? – сощурилась я.

      – Этот шарф фабричный!

      – Да.

      – Да?!

      – Конечно. В прихожей есть еще один шарф, связанный моими руками.

      – Мой, – улыбнулась Туська.

      Народ засмеялся, Аля нахмурилась. Выхватила у Туськи пузырек и стала втирать капельки масла себе в запястья.

      – Дай мне тоже попробовать? – попросила Оля, протягивая руку. – Так приятно пахнет.

      – На! – воскликнула Аля и, опрокинув в ладонь чуть ли не полпузырька, намазала масло на Олину руку.

      – Много не надо! – заволновалась Туся.

      – Не жадничай! – огрызнулась Аля. – Олька, давай другую! Раскроешь все лучшее, что в тебе есть!

      – Ладно, поехали дальше, – сказал Егор, – Сергеев, твоя очередь.

      – Подождите! – сказала вдруг Туся. – Мария, а про испанский поясни? Это что – правда?

      Я кивнула.

      – Ты умеешь говорить по-испански?

      – Нет. Я пою. По-испански. Не говорю – только пою. Те песни, которые мне нравятся.

      – Правда? – удивилась Туся, и я кивнула ей, глазами показывая, что, мол, хватит. Дома поговорим. Не хватало еще, чтобы кто-то сообразил попросить меня…

      – А спой! – попросил Антонов.

      – Да! – поддержала Аля. – А то так мы можем много чего заявить. Вон, Кристинка на индийском умеет петь, скажи?

      – Джимми-джимми, ача-ача! – принялась кривляться близняшка, изображая индианку.

      – И все?

      – Ага!

      – Мария, ты так же умеешь петь? Тогда мне кажется, ты все же нам наврала.

      – Нет! – вспыхнула я. – Я по-настоящему петь умею!

      – Ну покажи! И докажи! – посыпалось с разных сторон.

      «Ну, Туся, – возмутилась я мысленно, – ну, удружила, подруга!» Я чувствовала себя ужасно. Ведь я всегда пела только для себя. В душе или когда мою посуду. Даже родители не слышали моего пения на другом языке! Вот позор-то получится, если я забуду слова.

      Я зажмурилась на секунду, выбирая песню. Росана? Нет, в «Талисмане» есть сложноватый куплет… Так… пусть будет Хуанес. Главное, расслабиться и довериться своей памяти. Эту песню крутили в каждом киоске прошлым летом, я должна была запомнить ее просто автоматически.

      – Тенго, – начала я, стараясь, чтобы мой голос звучал низко, – тенго ла камиса негра… порке негро тенго эль альма…

      Я пела, а слова бежали передо мной на воображаемом экране. И бежали они ровно до «те диго кон дисимуло», что означает «я говорю тебе с мучением», а потом – все. Экран опустел. И напрасно я всматривалась в пустоту. В ней не было слов, которые можно было спеть.

      Я почувствовала, что краска заливает мои щеки. Повисла тишина. Кто-то кашлянул, кто-то обменялся насмешливыми улыбками.

      – Ке тенго ла камиса негра и дебахо тенго эль дифунто! – вдруг послышалось из угла.

      Я вздрогнула. Все обернулись на парня в белом свитере, который с улыбкой допел мою песню хрипловатым низким голосом. Он