Герой нашего времени. Поэмы. Стихотворения. Михаил Лермонтов

груди извлечет не речь, но стон;

      И не привет, упрек услышит он.

      Ах! я любил, когда я был счастлив,

      Когда лишь от любви мог слезы лить.

      Но, эту грудь страданьем напоив,

      Скажите мне, возможно ли любить?

      Страшусь, в объятья деву заключив,

      Живую душу ядом отравить

      И показать, что сердце у меня

      Есть жертвенник, сгоревший от огня.

      Но лучше я, чем для людей кажусь,

      Они в лице не могут чувств прочесть;

      И что молва кричит о мне… боюсь!

      Когда б я знал, не мог бы перенесть.

      Противу них во мне горит, клянусь,

      Не злоба, не презрение, не месть.

      Но… для чего старалися они

      Так отравить ребяческие дни?

      Согбенный лук, порвавши тетиву,

      Гремит – но вновь не будет прям, как был,

      Чтоб цепь их сбросить, я, подняв главу,

      Последнее усилие свершил;

      Что ж. Ныне жалкий, грустный я живу

      Без дружбы, без надежд, без дум, без сил,

      Бледней, чем луч бесчувственной луны,

      Когда в окно скользит он вдоль стены.

      Булевар

      С минуту лишь с бульвара прибежав,

      Я взял перо – и, право, очень рад,

      Что плод над ним моих привычных прав

      Узнает вновь бульварный маскерад;

      Сатиров я, для помощи призвав, —

      Подговорю, – и все пойдет на лад.

      Ругай людей, но лишь ругай остро;

      Не то – … ко всем чертям твое перо!..

      Приди же из подземного огня,

      Чертенок мой, взъерошенный остряк,

      И попугаем сядь вблизи меня.

      «Дурак» скажу – и ты кричи «дурак».

      Не устоит бульварная семья —

      Хоть морщи лоб, хотя сожми кулак,

      Невинная красотка в сорок лет —

      Пятнадцати тебе все нет как нет!

      И ты, мой старец с рыжим париком,

      Ты, депутат столетий и могил,

      Дрожащий весь и схожий с жеребцом,

      Как кровь ему из всех пускают жил,

      Ты здесь бредешь и смотришь сентябрем,

      Хоть там княжна лепечет: «Как он мил!»

      А для того и силится хвалить,

      Чтоб свой порок в Ч**** извинить!..

      Подалее на креслах там другой;

      Едва сидит согбенный сын земли;

      Он как знаток глядит в лорнет двойной;

      Власы его в серебряной пыли.

      Он одарен восточною душой,

      Коль душу в нем в сто лет найти могли.

      Но я клянусь (пусть кончив – буду прах),

      Она тонка, когда в его ногах.

      И что ж? – он прав, он прав, друзья мои.

      Глупец, кто жил, чтоб на диете быть;

      Умен, кто отдал дни свои любви;

      И этот муж копил: чтобы любить.

      Замен души он находил в крови.

      Но тот блажен, кто может говорить,

      Что он вкушал до капли мед земной,

      Что он любил и телом и душой!..

      И я любил! – опять к своим страстям!

      Брось, брось свои безумные мечты!

      Пора склонить внимание на дам,

      На этих кандидатов красоты,

      На их наряд – как описать все вам?

      В