Крысоголовые. Светлана Николаевна Куксина

вылезавшими из орбит.

      – Тут бабушка пришла, хочет внучку в нашу школу определить, – выдали они хором, и Иван Иваныч соизволил милостиво мне улыбнуться, окидывая с ног до головы ледяным взглядом.

      – Правильный выбор, – елейным голосом произнёс директор, но при этом так посмотрел на меня, замораживая взглядом, что более впечатлительный человек мог бы и в обморок упасть. Я же даже не вздрогнула. Встреча у пещер оказалась хорошей закалкой; и уж если я там удержалась от визгов и обмороков, то ледяной взгляд – это просто мелочь, на которую и внимания обращать не стоит.

      – Наша школа – самая лучшая в городе, можете в этом не сомневаться. Приносите документы, пишите заявление и оставляйте секретарю, – всё с той же наклеенной на лицо фальшивой улыбкой вещал он. Глаза его при этом нисколько не потеплели, но меня это мало волновало. Вернее, не волновало вовсе. Гораздо более важным был для меня тот факт, что я окончательно убедилась – возле пещер был именно он.

      И он меня не узнал.

      Значит, моё инкогнито не раскрыто.

      И слава Богу!

      Я волочила ноги в сторону дома и думала. Ну, убедилась я, что вчера у пещер был этот же самый директор, только с крысиной головой. Сегодня голова у него вполне нормальная, но я упорно видела перед собой и вчерашнюю. Она словно просвечивалась через обычную, человеческую голову, и видна, по-моему, была только мне.

      Убедилась, и что дальше? Что всё это значит? Как им удаётся менять одну голову на другую? Зачем они попёрлись в пещеры? Что за тайны мадридского двора появились в нашем городе?

      Крещенский холод во взгляде директора меня не волновал, а вот его крысиная голова, которая то появляется, то исчезает, – очень даже.

      Но что предпринять?!

      Что касается остальных крысоголовых, то…

      К мэру мне так просто не подобраться. Это ясно. Кто двое других – вообще пока неизвестно. Короче, сплошной мрак. И даже в конце туннеля света не видно. Придётся брести, как ёжик в тумане, и даже хуже, потому что в тумане хоть что-то да разглядишь при большом желании, а во мраке – ничего не увидишь, сколько ни пялься.

      Зачем я в этот мрак лезу – вопрос опять риторический. Подразумевается, что на него ответа нет и не будет, а глупая моя голова вполне может расстаться с плечами. За здорово живёшь. И без всякой пользы.

      Понять я ничего не поняла, но зуд ощутила во всём теле сразу. И что прикажете?! Так с этим зудом и оставаться?!

      Ну-у-у уж, дудки!

      Работа у меня была не пыльная. Сидела в конторе, шуршала бумажками. Мелкий клерк в женском роде. Никуда особо не лезла. Для меня настоящая жизнь всегда была за пределами конторы.

      Пенсия нагрянула как-то слишком быстро. Освободила от надоедливого сидения в родной конторе – спасибо ей! – и окончательно лишила меня тормозов. Теперь я могла пропадать в лесах и окрестностях чуть ли не круглые сутки, что я с радостью и делала.

      Политикой я никогда не интересовалась, большими деньгами тоже. За каким они мне?! Свобода дороже.

      И вот эту