Крысоголовые. Светлана Николаевна Куксина

внутри. Бабушка – часть меня самой. А разве можно безболезненно отделить от себя какую-то часть?!

      Внутри меня зазияла пустота, огромная и страшная. На какое-то время я утратила всякую чувствительность: ослепла и оглохла. Я словно выпала из реальности и не понимала, где я и что со мной.

      Мир людей и до этого был мне не слишком интересен, а тут и вовсе перестал существовать. Я часами бродила по лесам, краем уха слушая шёпот сосен и лепетание берёз, жалобные стоны осинок, вечно трепещущих на ветру, бездумно смотрела сквозь них на облака и вспоминала.

      Я слышала бабушкин голос, видела её лицо, озарённое редкой при жизни лёгкой полуулыбкой, любовалась её стремительными движениями и однажды поняла – бабушка не ушла! Она здесь, со мной. Навсегда. Только для других она стала невидимой.

      Жизнь снова заиграла всеми красками.

      У меня была большая семья: муж, дети, внуки, зятья и невестки – всё как положено. Как и должно быть.

      Это был мой видимый мир. Радостный. Простой и понятный. Любимый мир. В нём не было и нет места плохому.

      Моя бабушка была ведуньей. И уж чему-чему, а как защитить свою семью от всего чужого и враждебного я у неё научилась.

      Мы не стали разлетаться по всему свету. Чем ближе друг к другу, тем лучше. Защищённее. Так и жили неподалёку. Дружно, весело и довольно беспечно.

      И вот однажды в наш край пришла беда.

      Люди ещё не знали о ней. А она уже стояла у порога.

      За окном кипела обычная жизнь, а в сердце моём прочно угнездилась тревога. Она пришла ниоткуда, пробралась как тать в ночи, захватила меня целиком и не собиралась уходить.

      Трудно бороться с тенью. Тревога опутала меня с ног до головы. Доводила до умопомрачения, но я не могла определить её источник, её точное местонахождение.

      Я старалась, но…

      Ощущение беды не имело ни начала, ни конца. Оно сливалось с бесконечностью и терялось в пространстве. Лишало сил, отбирало уверенность.

      Бедой был пропитан даже воздух. Ею был отравлен мой организм до последней клеточки. Я и в самом деле стала задыхаться.

      Беда повисла не только над городом, она захватила всё: мои мысли, окружающее пространство и весь мой внутренний и внешний мир. Мой собственный дом перестал казаться мне крепостью. Нервы превратились во что-то взрывоопасное: поднеси спичку – и вспыхнет всё вокруг.

      Находиться в таком состоянии дома – значит, терроризировать окружающих неконтролируемыми вспышками агрессии или истеричности, потому что волны эмоций, пропитанные негативной энергией, ни одного человека ещё не довели до добра.

      Я не собиралась ставить такие опыты над близкими и дорогими мне людьми, поэтому предпочла просто сбежать из-под родного крова. Появившаяся на горизонте проблема требовала разрешения, а для этого нужны были тишина, одиночество и отрешённость от всего и всех.

      Мои отлучки из дому в разное время суток (независимо от времени года) не являлись чем-то необычным, не нервировали наше демократичное сверх меры семейство и не вызывали шквала вопросов.

      Ушла