Ангелы не спят. Евгения Сергеевна Сергиенко

и говорит еле слышно дрожащим сквозь слезы голосом.

      Я прижимаю её к себе в надежде хоть как-то успокоить.

      Отец на секунду замирает, делает несколько глубоких вдохов, стараясь не смотреть на нас, затем быстро выходит из комнаты, хлопнув дверью так, что со встроенных в стену полок падает несколько книг.

      – Мамочка, все хорошо будет, только не плачь больше, пожалуйста, – испуганно говорю я.

      Но она уже не может остановиться. Мы сидим на постели обнявшись, мокрым лицом мама уткнулась в мое плечо. Отец наговорил ей ужасных вещей, как только у него язык повернулся. Словно она не жена ему, а часть гардероба, и главное – это не присутствие и поддержка, а внешний вид и возможность в нужный момент поставить подпись.

      Мама тихо всхлипывает, а Ангел порхает напротив меня, вытирая слезы маленьким кулачком. Мы смотрим друг на друга, и он жестом призывает меня закрыть глаза.

      Сегодня его голос звучит совсем не так, как в прошлый раз, Ангел очень печален и говорит тихо.

      – Не отпускай её. Твой отец очень решительно настроен, он не знает, что у тебя родится прекрасный брат, который станет отрадой для всей семьи. В два года он начнёт говорить, чисто и не коверкая слова, всем на удивление. А в школе будет учиться на одни пятёрки, пока в восьмом классе не влюбится в девчонку из параллели. Дальше судьба зависит от него самого, но поверь, мальчик будет таким умным и способным, что его ждёт блестящее будущее.

      Из коридора снова слышны папины шаги. Дверь распахивается, и я понимаю, что он уже приготовился везти маму в клинику. Оделся, а в руках держит ключи от машины.

      Гневно глядя на нас, он понимает, что мама ещё не готова.

      – Быстро собирайся, – рявкает отец. – Бегом!

      Рукой он указывает на платье, которое бросил на постель.

      Перестав плакать, мама отстраняется от меня и тянется к одежде. Я выхватываю платье из её рук.

      – Папа, не заставляй её! Не делайте этого, у вас родится замечательный сын!

      – Замолчи, Павла! Это не твоё дело!

      Отец снова начинает орать, теперь его щёки краснеют, а руки нервно трясутся.

      – У нас есть двое детей, этого достаточно! К тому же нам не по двадцать лет, неизвестно, сможет твоя мать родить здорового ребёнка или нет.

      Ангел что-то кричит, но я не могу закрыть глаза, чтобы выслушать его. Летая под потолком без остановок, он вновь начинает плакать. Слезы большими светящимися каплями скатываются по щекам и, не долетая до пола, исчезают, словно искры бенгальского огня. Как жаль, что родители не могут его услышать, не могут узнать наверняка, что этот ребёнок принесёт им не неудобства, а радость.

      – Он будет здоровым и очень умным, даже умнее Веры! А в два года начнёт говорить.

      Отец меняется в лице. Теперь его глаза полны ярости, и я в ужасе замолкаю.

      – Да что ты несёшь! Хватит с меня бредятины. На кону серьёзные вещи, а вы решили мне палки в колеса вставлять, послезавтра самолёт, нужно все сделать быстро.

      Он вновь гневно смотрит на маму, и та, не осмелившись перечить, опустив