Маленький памятник эпохе прозы. Катерина Шпиллер

подруги даже пеняли мне порой: «Озвучивай, что думаешь, Белочка! А то непонятно, слышала ли ты вообще, что тебе сказали, или нет». Я всегда всё слышала, и внутри меня всё взрывалось, хотелось плакать или орать на кого-нибудь. Но никто и никогда не догадался бы, что мне больно.

      Потери мои, горести.

      Разговор с мамой про демона

      Спустя несколько лет мы с мамой придём к новой степени откровенности и близости по той простой причине, что я стану взрослой женщиной, и маме не нужно будет делать поправку на дочкино малолетство, а из меня выветрится подростковый максимализм. Наступит время, и мы поговорим на равных.

      Мы часто беседовали, рассевшись на разных концах дивана в одинаковых позах: облокотившись спиной на подушки, что прикрывали жёсткие подлокотники, руки закинуты за голову, ноги крест-накрест на диване – длинном, большом, и маленькие мы с мамой прекрасно умещались, чуть касаясь друг друга ступнями. На спинке дивана ровнёхонько между нами царит Фимка, который либо спит, свернувшись в уютный клубочек, либо сидит в позе льва – хозяина прайда, многозначительно щурясь и небрежно спустив вниз пушистый рыжий хвост, деля им спинку дивана точно пополам. Если уж мы с мамой начинали болтать, то это бывало надолго, засиживались за полночь. Фимка всегда пребывал на своём постоянном месте.

      – Помню, поначалу мне очень не понравилась папина идея: научить тебя притворяться кем-то другим. Якобы для твоей безопасности. Я вообще решила тогда, что он бредит, потому что чушь же! А он объяснил, что «держать лицо» – это только начало, первый шаг, что потом, благодаря навыку, с тобой произойдёт нечто важное, что поможет жить в жестоком социуме. Но не успел…

      – А я сама поняла. В конечном счёте, он имел в виду умение пригасить любые свои эмоции, делающие человека уязвимым, даже слабым. На всё нужно правильно реагировать логически, не эмоционально, спокойно анализируя информацию. Эдакая теория и практика чистого разума с отключенной биохимической реакцией.

      – Утопия! Невозможно.

      – Очевидно, папа считал, что можно натренировать такую способность, как тренируют мышцы с помощью физкультуры.

      – Но это противоречит самой твоей природе! И моей, и его, кстати. Сам-то таким не был.

      – Значит, по себе и знал, что такое быть беззащитным. А с моей историей… или как у вас, медиков, говорят – с моим анамнезом… в общем, хотел меня научить защищаться. Отсюда – Демон.

      – Мне не нравится слово Демон. Демон – это же зло.

      – Так это моя придумка, не папина. Папа придумал медвежонка, у которого нет мимики.

      – А ещё, помнится, вы упоминали Снежную Королеву – тоже тот ещё персонаж! Но Демон…

      – Девочка выпендривалась, мам! Не надо так серьёзно к этому относиться.

      – А я и не относилась. До тех пор, пока не увидела, что у тебя… у вас получилось. Сначала расстроилась, потом успокоилась. Много было разных чувств, но я знала главное: меня ты всё равно не обманешь! А насчёт других – возможно,