Темный осенний вечер на дворе. Наталья Стельмах

олодых,

      Купола входили так неясно в март,

      Словно не было совсем на месте их.

      Растворившись напрочь в марте ледяном,

      Золотистом, солнцеоком, голубом,

      Словно так сказали:

                      «Нынче храм и дом —

      Целый мир. Мы таем,

                      таем в мире том…»

      «Веточка, ты что меня задела…»

      Веточка, ты что меня задела

      У дороги солнечно-большой?

      Может быть, ты что сказать хотела?

      Или так окликнула душой?

      Как легко твое прикосновенье!

      Я тебя за то благодарю.

      Мне сегодня было сновиденье,

      Что я помню, верю и люблю.

      Переделкино

      Эти края,

      Оврагами разломанные,

      Холмами мягкими

      И тихими возвышенные,

      Омыты-впрах-ручьями-водоемами,

      Никем не брошенные,

      Везде услышанные.

      Здесь тропы хоженные,

      Деревья виденные,

      Поляны найденные,

      Чащобы пройденные,

      Ручьи испиты все,

      Дома обыденные

      Ни за какие здесь…

      Ни за какие здесь —

      Не будут проданы.

      Здесь солнце старое

      Все поднимается,

      И каждый раз оно

      Глядит как новое.

      И старое, и новое —

      Встречаются.

      Уходят рядышком

      В леса сосновые.

      А там, как водится,

      По марту трепетно.

      И талый снег лежит

      Да шишки валятся.

      И не синицы

      На ветках тренькают —

      Душа душе кричит,

      Душой пленяется.

      «Я тревожить тебя не хочу…»

      Я тревожить тебя не хочу.

      Не лишусь моей милой свободы.

      В этом мартовском храме погоды

      Буду день разбирать по лучу —

      Как по букве…

      «Март посветил на еловые бревна…»

      Март посветил на еловые бревна —

      Золотом вспыхнули свежие срезы.

      Вскрикнула жалобно зимняя дрема,

      В яму залезла.

      В полдень зардела, заискрилась склоном

      Яма – так жарко и остро, как шпага.

      Зимняя дрема ушла обречённо

      Дальше к оврагу.

      В тихом овраге речка струилась,

      Воды летели, лед размывая.

      Зимняя дрема в кустах притулилась,

      Словно собака, смертельно больная.

      «Смятение, опять ко мне приходишь!..»

      Смятение, опять ко мне приходишь!

      Куда уходишь? Прячешься зачем?

      И где-то без конца и краю бродишь,

      Чтобы, вернувшись, свой продолжить плен.

      Смятение, ты зыбко и бездонно.

      Но ты отхлынуло и можно вновь вздохнуть

      И снова, виновато и влюбленно,

      На мир взглянуть,

      Где талый снег, и крепкая дорога

      На склон легла, где ровный свет с утра.

      И там, вверху, березы ждут от Бога

      Весны, тепла и вас – колокола.

      «Научи меня теплым слезам…»

      Научи меня теплым слезам,

      Как грядущим весенним дождям.

      Ты прости – я не знаю причин.

      Научи меня, март, научи!

      Все причины мои разложи,

      О глубокой нужде расскажи,

      Покажи всю ущербность и жуть.

      Я прошу тебя, март! Я прошу!

      Я прислушаюсь к тихим словам,

      Я прислушаюсь к громким словам.

      Никому этих слов не отдам,

      Никогда этих слов не продам.

      «Отчего родник, ты сумрачный такой?..»

      «Отчего родник, ты сумрачный такой?

      Отчего твоя не светится вода?

      Из-под ржавой бочки вялою струей

      Вытекаешь ты. Откуда и куда?»

      Я сказала и хотела помолчать.

      С родниками ли беседовать в пути?

      Но ответил он: «Ну что тебе сказать?

      Подойди ко мне и руку опусти».

      Подошла. Рукой коснулась до песка,

      Что