Тонкие нити судьбы. Любовь Котова

Падал снег. Женщина с грустью посмотрела по сторонам и медленно пошла прочь. Она плакала. Маруся подумала, может, в этом свёртке умершая кошка или собака. Очень уж печальная была соседка. Хотелось скорее узнать, что же там. Надорвав бумагу, она увидела кисти, холсты и что-то ещё.

      Тимур был счастлив. Мама принесла такое богатство. Отличные краски, кисти, растворители, рамы, холсты на подрамниках, бумага. Это был подарок судьбы. Мальчик начал рисовать. Дима опять закурил и спросил:

      – А что это за женщина? Почему она выбросила такие хорошие вещи?

      – У Милы умер муж. При жизни он рисовал. Вдове приснился сон, в котором покойный просил отнести краски и всё, что с этим связано, на мусорку у соседнего дома.

      – Мистика прямо какая-то!

      – Трудно поверить, но это факт.

      – Интересно, как дальше разворачивались события.

      – Тимур рисовал, а Маруся продавала его картины. Однажды она принесла этюды сына в клуб, в котором подрабатывала уборщицей. Я там руководил художественной секцией и увидел эти рисунки. А дальше – конкурсы, учёба, поступление в Суриковское училище. Тимур очень талантливый парень. Учёба давалась ему легко. А я уже не бросал их семью. Помогал чем мог. Устроил парня после окончания училища в нашу галерею преподавателем.

      Анатолий Максимович встал, потёр руки и сказал:

      – Пойдёмте, Дмитрий Павлович. Заговорились мы с вами. Нас, наверное, заждались художники.

      – Грустная история. Спасибо, что рассказали.

      Мужчины пошли в класс.

      Когда директор увёл Дмитрия к себе в кабинет, в классе воцарилась тишина. Только слышно было, как муха билась о стекло. Художнику казалось, что она камнем долбит его голову.

      Тимур молчал. В его памяти пронёсся целый вихрь событий. Слёзы навернулись на глаза. Это лицо он помнил и мог узнать из тысячи, хоть прошло шестнадцать лет. Он рисовал его много раз. И не только в мыслях, но и на бумаге. Хотелось прыгнуть и разорвать качка Дмитрия на куски. Избить так же, как он его избивал когда-то. По его вине он, Тимур Морозов, сейчас сидел в инвалидной коляске, а его ноги были как две тряпки. Он не мог ходить. Мама так и не воспряла духом после случившегося.

      Как много раз Тимур представлял себе эту встречу! Ему хотелось всё высказать уроду, по вине которого он не мог ходить. Хотелось, чтобы он увидел, узнал, что Тимур не сдался, а добился многого, что в мире не только такие злые и ограниченные люди, что добрых и чутких – намного больше.

      И вот этот бритоголовый скинхед привёл своего сына, которому сейчас столько же, сколько тогда было Тимуру. Десять лет. У молодого парня в душе творилось что-то страшное. Это была не буря, не ураган. Состояние можно было сравнить со страшнейшим землетрясением, извержением вулкана, цунами – всем вместе взятым.

      Тимур смотрел, как сын Дмитрия аккуратно выводил линии карандашом и на белом листе появлялось изображение снежного барса. Белобрысый, голубоглазый, худенький парень помогал себе кончиком языка, который прикусывал, убирал и снова зажимал между губами, водил