Ретенция. Илья Мартынов

не выказывать расстройства, отвечает она, обнимая меня ещё крепче.

      В этот момент я осознаю, что она становится совсем взрослой.

      – Но у меня есть деньги, на которые мы можем купить! – восклицаю я и опускаю взгляд вниз.

      – А где?!

      – А в лавке Фанварда! Они недавно открыли представительство от центрального юнимаркета!

      – Урра! Будут леденцы! – Никса начинает прыгать вокруг себя. Я смотрю и не могу нарадоваться. Как я счастлив видеть её такой подвижной и живой, а не вялой и беспомощной.

      – Скорее пойдём! – говорю ей я.

      – Ребята, давайте за стол! Еда стынет! – громко, собравшись с силами, произносит мама.

      Я собираюсь выскочить из комнаты, планируя, как после еды мы пойдём с сестрой за леденцами на местный рынок. Тут Никса опускает голову, берёт меня за руку и тянет назад.

      – Что такое? – спрашиваю я с недоумением.

      – Знаешь, я тут кое-что вспомнила и подумала, что не надо мне конфет. У мамы совсем разошлось полотенце, да и недавно она жаловалась, что совсем после работы в школьной столовой теряет силы. Сейчас весна. Давай ей купим витамины лучше… и полотенце, если у тебя хватит…

      Теперь я понимаю, что Никса не только повзрослела, но и стала рассудительной. Витамины стоят катастрофических денег. Всего одна фабрика их производит. Люди даже стоят в очереди на витамины и лекарства по квотам. Купить можно в двух аптеках на окраине, но цены заоблачные. Одна пачка может стоить две моих стипендии, на которые можно даже в центре жить почти месяц.

      Я прикидываю в уме, сколько у меня денег. Я скопил чуть больше двух стипендий. Не богач, но и не совсем бедняк. Как раз впритык на витамины и на полотенце хватит. Может, немного на леденцы останется.

      – Хорошо, – говорю я, улыбаясь Никсе, и мы идём есть.

      За столом похлёбка с куцыми кусками то ли говядины, то ли баранины. После генных модификаций их почти не отличить ни по виду, ни по вкусу. Мама во всём ограничивает Никсу, боится приступов. В этот раз, в честь моего приезда, она разрешает сестре съесть двойную порцию омлета.

      – А почему ты не берёшь себе салат? – спрашиваю я у Никсы, поднося к ней миску, полную зелёных листьев с жёлтыми овальными крапинками на них.

      Мама решительно отводит миску в сторону, жестом запрещая Никсе есть салат.

      – Овощи и травы в последнее время совсем испортились. Ей не стоит рисковать. Качают ещё какой-то химией. Почти в каждом растительном продукте и даже в хлебе есть остатки аквафобина, – поясняет мама.

      – Это тот, который делает растения устойчивыми к чрезмерной влажности? – на всякий случай уточняю я.

      – Да, у неё на него аллергия. А в животной пище…

      – Да-да, мам, я знаю, токсичный белок, который не даёт мясу плесневеть и быстро гнить, – раздражённо произношу я и пододвигаю миску к себе поближе.

      – Тем более, ты и сам всё знаешь, – говорит она, не глядя мне в лицо, только изредка поглядывая на уплетающую омлет Никсу.

      Мой поток мыслей уходит в университетские лекции