Вирусапиенс. Сергей Григорьевич Гатаулин

кристаллики, Емельян открыл глаза и с удовольствием вдохнул холодный воздух.

      «Царя казните, ироды!» – знакомый голос, сменив дикий вой внутри черепной коробки, постепенно сошел на нет. В голове прояснилось, но тут же, словно гром среди ясного неба, загудело, завыло, заскрипело.

* * *

      Заверещали тормозные диски. Оставляя на снегу грязные полосы, машина вильнула в сторону и, как трактор, разгребая бампером высокий сугроб, замерла.

      – Какого лешего? – прохрипел Ванькин, выбираясь из засыпанной белым пухом машины.

      Сугроб, приютивший профессорского четырехколесного друга, вздрогнул, когда Илья, с трудом выталкивая дверь, вырвался на свободу. Холодная лавина, устремляясь в тесный салон автомобиля, накрыла чертыхающегося профессора с головой.

      Снаружи взревел рассерженный Геракл:

      – Ааа!

      Сквозь лобовое стекло показался солнечный свет. Медведев не в первый раз наблюдал, как атлет берет вес, поэтому не удивился, когда машина, оторвавшись от земли, медленно выплыла из снежной ловушки. Послышался громкий выдох богатыря. Ощутив удар колес о землю, профессор повернулся, но никого не увидел. Открыв дверь, медленно вытащил поврежденную ногу из машины и тут же обнаружил атлета. Тот склонился над странно одетым молодым человеком. Точнее, молодой человек был странно раздет: лохмотья, некогда бывшие подштанниками, едва закрывали то, что в старину называлось срамом. И были они его единственной одеждой.

      Глядя на окровавленные тряпки, профессор перевел взгляд на оголенное тело и содрогнулся. Едва затянувшиеся рубцы, окруженные гигантскими кровоподтёками, всклокоченная борода, рыжая от засохшей крови…

      Приподняв голову, незнакомец взглянул на Медведева единственным глазом и вымученно улыбнулся:

      – Интеллигент с хищником внутри? Слава богу! Я дома.

      «Неужели Емельян?» – тут же вспомнив ночь, проведенную в камере с уголовниками, подумал профессор. Пылающий медный факел ниспадающих на плечи волос высветил милый образ Галины, поднявшись из глубин памяти, но тут же исчез, напуганный истошным криком бородача:

      – Царя казните, ироды! Петра Третьегоо!

      Кровавая корка на губах «царя» лопнула, из трещины на бороду закапала алая кровь, которую он стал быстро, словно собака, слизывать языком. Тело дернулось, выгибаясь дугой, забилось в конвульсиях. Неожиданно блаженный успокоился.

      Профессор замер, вглядываясь в незнакомое лицо. Он был уверен, что перед ним Емельян, несмотря на то, что внешне это был совсем другой человек. Медведев попытался представить мужчину без жуткой бордово-синей опухоли, закрывающей добрую половину лица, но ничего общего с Емельяном найти не смог.

      – Тьфу-ты, ну-ты! – заворчал Ванькин. – Сумасшедший царь из ниоткуда – и сразу под колеса!

      Здоровяк вдруг подозрительно посмотрел профессору в глаза, хлопнул себя по колену и возбужденно зашептал:

      – Появился прямо из воздуха – как Потёмкин! Медведев ошарашенно молчал.

      – Он что, один из них? – поинтересовался