Летний детектив для отличного отдыха. Татьяна Полякова

по одной накатим.

      На этот раз они чокнулись, и Алексей Александрович залпом пить не стал – из боязни окосеть.

      – А ты откуда на нашей улице оказался? Да еще с той стороны? За мной только Валюшка с Витюшкой и Нателла Георгиевна, – спросил Плетнев.

      – А я у них и был! – сказал Федор совершенно безмятежно. – Я с работы прямо к ним поехал! Меня Нателла еще когда просила антенну им наладить. Я и наладил. Это еще до дождя! А потом поехал, и расклинило меня прямо посреди дороги. Там курица еще есть. Приволочь?

      – Волоки.

      Пока Федор «волок» курицу, Плетнев жадно ел, очень уж проголодался.

      – Нет, а как ты сообразил-то? Никто не понял, а он сообразил! Я с него все шильдики попилил!.. – не успокаивался хозяин мотоцикла.

      – Шильдики ты, может, и попилил, только какая разница, написано на нем, что он американский, или не написано! Он все равно остался американским. У простого деревенского парня Феди не может быть такого мотоцикла, даже если он на него истратил все бабушкино наследство! Его же заправлять надо, а он бензина потребляет, как хороший автомобиль! Никакой зарплаты не хватит, а предполагается, что ты работаешь в гараже и живешь на зарплату. – Плетнев еще глотнул из стакана.

      – Ты чего, в мотоциклах разбираешься?

      – Не особенно. Но когда-то хотел купить. Жена отговорила.

      Федор откинулся на спинку дивана, продолжая жевать, и сбоку посмотрел на Алексея Александровича.

      – Ты не похож на женатого.

      – Тогда был, когда жена отговорила.

      – Понятно.

      На двоих они моментально разодрали курицу и сожрали ее, как голодные волки.

      – И собаки у тебя американские, – вспомнив про волков, продолжал Плетнев, – я в первый раз такую породу вижу, а мои знакомые каких только собак не держат!.. И зубы.

      – Чего еще у меня американское?!

      – Зубы, – буркнул Плетнев. – Такие зубы, как у тебя, бывают только у людей, которые долго жили в Штатах.

      Федор прожевал курицу и захохотал.

      – И соседи говорят, что ты даже в сортир на мотоцикле ездишь, а если попросить покататься, ни за что не дашь.

      – Не дам.

      – Вот именно.

      Некоторое время они молча ели и пили. Дождь все шел.

      – А ты кто? – в конце концов спросил Плетнев. – Гонщик, что ли?

      Федор согласно помычал с набитым ртом.

      – Хороший?

      – В Дакар ходил.

      – И что это значит?

      – Хороший, значит.

      – И что потом?

      – Ничего потом. Потом перестал ходить.

      Плетнев молчал, ожидая продолжения. Он умел выразительно молчать.

      – Ну, что ты смотришь?.. Катался, катался, а на очередной медкомиссии у меня сердечную болезнь нашли, – Федор так и выразился «сердечная болезнь». – Лечили, не вылечили, я год по госпиталям лежал. То в одном полежу, то в другом. Потом операцию сделали, и я на родину отбыл. Привет соседям!..

      Он с удовольствием вздохнул и тоже вытянул ноги, как Плетнев.

      – Катаюсь теперь лишь вон по деревне. Жена ушла, как только