Держись за небо. Полёт души. Татьяна Золотаренко

ее к мысли – «пора кончать этот спектакль».

      Удивляясь собственному спокойствию, с которым Светлана пришла в родные стены прощаться с Марком, она окинула взглядом обстановку. Нет. До конца боль и ненависть не оставили ее – смешанный приторно-табачный запах его одеколона и духов подруги заставили вновь почувствовать пробежавший по телу лёгкий озноб и тошноту. Причиной этого стало нежелание видеть физиономию, отнявшую у нее пять лет жизни, которые можно было провести совершенно иначе… в поисках истинного счастья, а не притворного.

      Света присела на табурет в кухне, чувствуя себя абсолютно чужой среди этих вещей, принадлежащих малознакомому человеку.

      Щелчок открывающегося замка заставил её успокоиться и настроиться на беспристрастный разговор, в котором место должно отдаваться только фактам, действиям и последствиям. Но никак не чувствам.

      Увидев ее сидящей в кухне у окна и горькой улыбкой встречающей его, Марк засиял, потом изобразил на лице серьёзность и бросил ключи на трюмо. Терпеливо ожидая его суету в ванной с мытьём рук, переодеванием и, наконец, с попыткой заварить им обоим чай, она молчала, продолжая сверлить его неизменным взглядом.

      – Может, заговорим, в конце концов? – хриплым голосом спросил он, взяв на себя смелость обернуться.

      Она с равнодушием пожала плечами:

      – Давай.

      – Я обрывал твой телефон, ты видела? Трудно не заметить… Сегодня посчитал даже – сорок пять раз набирал тебя.

      – Первые две недели, – с упрёком указала она.

      – Мало, да? – в глазах мелькнул искромётный гнев. – Что ещё нужно было?

      – Ещё нужно было хранить верность, к примеру, – ухмыльнулась она.

      – Ты меня хочешь упрекнуть в неверности? – внезапно воскликнул он. – Ты где была этот месяц, Света?

      – У самого близкого мне человека, который открыл глаза на многие вещи, – спокойно отвечала она.

      – Правда, что ли? Может, познакомишь?

      – Ты знаком с этим человеком, – улыбалась Света. – Очень хорошо.

      – Ах, вот как! – удивительно, но сейчас она видела в его глазах ревность, и тут же погасила вспыхнувшую надежду Лениными словами: ревность – это не проявление любви, а чувство собственности. – И кто же это?

      Света пропустила мимо ушей его слова, ибо сейчас ее занимал один истошный вопрос, звучащий эхом в мыслях: что я в нем нашла? Смазливая девчачья внешность, невероятная худоба, противное жеманство – перед ней будто стоял чужой человек, которого она видела впервые. Это после пяти лет совместной жизни!

      – Это Лена, – умиротворённо сказала она и вновь улыбнулась. Улыбнулась не ему, а своему прозрению.

      С удивлением сощурившись, он, очевидно, пытался уложить услышанное в голове.

      – Странно, что ты вдруг решила прислушаться к ней.

      – Ничего странного. Я счастлива, что все случилось именно так. Теперь я вернула сестру и обрела свободу.

      – Свободу? – он с гневом скривился. – Это что ты имеешь в виду? Я не